слух, что большая группа высокопоставленных офицеров прилетит 18 апреля, 
поэтому им с Икедой пришлось продлить свое пребывание на один день. Вернувшись 
утром девятнадцатого в Буин, он впервые услышал о том, что случилось с 
самолетом главнокомандующего, и понял, что чудом ускользнул от гибели. 

Фукухара часто посещал Морскую академию в Этадзиме в свои школьные годы и позже,
 и вид залитой кровью форменной одежды героев Русско-японской войны глубоко 
врезался ему в память. Он подсознательно чувствовал, что военную форму и нижнюю 
одежду Ямамото никак нельзя просто сжечь вместе с трупом, а надо, если возможно,
 сохранить как историческую реликвию. До того как состоялась кремация на ферме 
подразделения, он наклонился над трупом с намерением снять одежду. И тут кто-то 
заорал: 

— Отставить! 

Оглядевшись, он увидел Ватанабе, угрожающе нависшего над ним. В итоге дали 
разрешение только на нашивку с воротника Ямамото, но потом все ее следы 
затерялись. 

В последние дни капитан 3-го ранга Ватанабе постоянно на ногах; форма сделалась 
соленой от пота, и ему казалось, что, когда он погружает ноги в соседний ручей, 
слышно, как шипят гвозди в сапогах. В тот вечер, припоминает он, командир базы 
угостил его пивом. Оно показалось невероятно чудесным на вкус, но сразу после 
этого у него начались боли в суставах. Вскоре даже сидение на стуле стало 
причинять боль, но до ужина он каким-то образом продержался, а затем вдруг 
стало сильно знобить. В джунглях его покусали комары и заразили лихорадкой 
денге. 

Начальник штаба Угаки на кремации не присутствовал, поскольку все еще находился 
на госпитальной койке, весь в гипсе, но не переставал повторять, что это его 
вина и ему следовало быть осторожнее. Ватанабе пришла мысль, что Угаки в 
состоянии покончить жизнь самоубийством. Хорошо известна история о том, как два 
года и четыре месяца спустя — 15 августа 1945 года, в день капитуляции Японии, 
— Угаки, в то время главнокомандующий 5-го воздушного флота, повел одиннадцать 
морских бомбардировщиков «суисей» на Окинаве в последнюю гибельную атаку, из 
которой не вернулся. Сбоку он носил короткий меч, который ему вручил Ямамото. 

На следующий день, хотя лихорадка еще не спала, Ватанабе доставил в Рабаул 
самолетом останки одиннадцати человек в одной группе с Угаки, флотским 
казначеем Китамурой и капитаном 1-го ранга Окубо. 

Капитану 1-го ранга Хонде — он в звании лейтенанта служил дивизионным офицером 
в авиакорпусе Касумигаура в дни Ямамото — второго там по старшинству, и Ямамото 
оказывал ему поддержку в поисках методов продления срока службы самолетов — 
случилось находиться в Рабауле, где он служил морским инженером во флоте 
Юго-Восточного района и 11-м воздушном флоте. Он хорошо запомнил прибытие урн с 
пеплом в Рабаул после полудня двадцать второго числа. 

Останки одиннадцати погибших находились в деревянных коробках, завернутых в 
белую ткань и отличавшихся лишь написанными на них условными буквами. Смерть 
Ямамото держалась в строжайшем секрете даже от войск в Рабауле, и церемония 
отпевания прошла в блиндаже прямо напротив штаба в присутствии немногих членов 
штаба. При тусклом свете электрических ламп зажгли две свечи перед урнами, а 
рядом с ними в бутылках из-под лимонада поставили два красивых тропических 
цветка. 

На следующий день Кусака, Одзава, Хонда и многие другие проводили останки 
Ямамото в следующий этап путешествия — на флагман «Мусаси», который ожидал их, 
стоя на якоре в Труке. 

Урну с пеплом установили в каюте главнокомандующего. Вскоре после этого 
Ватанабе лишился сил и находился в прострации пятнадцать дней.

Глава 14
Часть 1-2
1
После того как прошел шок, вызванный гибелью Ямамото, и у командования флота 
Юго-Восточного района в Рабауле, и у командования Объединенного флота возникли 
подозрения, что сверхсекретные морские коды разгаданы противником. Еще до 
случая с Ямамото у главнокомандующего флота Юго-Восточного района Кусаки 
Дзинъичи в двух-трех случаях, включая происшествие с наземным бомбардировщиком 
с Имамурой Хитоси, возникало тревожное чувство, что происходит утечка 
информации к врагу через расшифровку японских кодов, и он послал радиограмму в 
4-е управление морского генерального штаба, отвечающее за морские коды, с 
призывом обратить на это особое внимание. Но в ответе — то ли из-за гордыни со 
стороны ответственных лиц, то ли из-за бюрократической корпоративности — 
утверждалось, что это совершенно невозможно. Говорят, сам начальник штаба Угаки 
еще до отлета в Буин с Ямамото заявил: 

— Как можно вообще разгадать японские коды?