уклонения! 

В этот момент на дистанцию выпуска торпед вышел контр-адмирал Нисимура с 
крейсером "Нака" и семью эсминцами. Развернувшись, они выпустили по противнику 
еще 64 торпеды. Противник снова повернул на 90 градусов - на этот раз на север. 
Это был совершенно фантастический маневр, и все 64 торпеды прошли мимо. 
Противник, между тем, поставил дымзавесу и снова развернулся на боевой курс 
двумя четкими поворотами на 90 градусов. О Подобной тактике ничего не 
говорилось в наставлениях нашего флота. Я стоял, смотрел и изумлялся. 

В этот момент вражеский снаряд угодил в эсминец "Асагумо", убив пять и ранив 
девятнадцать человек, временно выведя из строя машину. 

После выпуска торпед наша 2-я эскадра и 4-я эскадра Нисимуры развернулись, 
описав полную окружность, чтобы выйти на прежний курс. 

В итоге этого маневра расстояние до противника снова увеличилось. Казалось, что 
все наши шансы потеряны. Но поведение противника в этом бою продолжало 
оставаться непостижимо загадочным. Развернувшись на боевой курс, союзные 
корабли снова закрылись еще одной дымовой завесой, под прикрытием которой 
повернули прямо на север. Намерения противника при этом были совершенно 
неясными. Возможно, они все еще хотели напасть на наш конвой. 

Наконец, идущие за нами тяжелые крейсеры "Нати" и "Хагуро" вышли на визуальную 
видимость с противником и в 20:00 с дистанции 16 000 метров выпустили по 
союзным кораблям 16 торпед. Но расстояние было слишком большим. Противник снова 
совершил маневр уклонения и все торпеды прошли мимо. После этого союзный флот 
полным ходом стал отходить в южном направлении в сторону Сурабаи. 

Быстро темнело, и в южном направлении можно было наблюдать проблески маяка 
Сурабаи. 

В 20:30 адмирал Такаги приказал прекратить преследование противника и 
сосредоточиться вблизи транспортного конвоя. 

Произошедший бой фактически стал серией ошибок, в изобилии допущенных обеими 
сторонами. Почти все на кораблях эскадры адмирала Танака были недовольны 
приказом прекратить сражение. Боезапаса у нас оставалось вдоволь, и у всех было 
ощущение, что в ходе преследования нам удалось бы покончить с противником. 

Убедившись в том, что эскадренные миноносцы перестроились и снова вступили в 
охранение конвоя, адмирал Такаги приказал своим крейсерам "Нати" и "Хагуро" 
застопорить машины и поднять на борт пять гидросамолетов-разведчиков, 
выпущенных ранее катапультами тяжелых крейсеров. За подобное решение адмирал 
Такаги чуть не заплатил жизнью. Его спасли лишь совершенно невероятные промахи, 
допущенные противником. 

Зацепить стрелой и поднять на борт прыгающие на волнах гидропланы было делом 
технически достаточно сложным и требующим довольно много времени. Позднее, в 
ходе войны, японские корабли просто бросали в море катапультированные с 
кораблей самолеты, но пока, в период наших побед, никто не мог себе позволить 
бросить на верную гибель в море самолеты и пилотов. Так что адмирал Такаги 
принял совершенно правильное решение, приказав поднять на борт своих тяжелых 
крейсеров разведывательные самолеты. Он только совсем неправильно оценил 
действия противника, считая, что союзные корабли бежали в Сурабаю. 

В 20:50, когда на борту "Нати" возились с последним, пятым, самолетом, 
сигнальщик на мостике неожиданно закричал: 

- Вижу 3-ю дивизию линейных кораблей! Капитан 2-го ранга Исикава вскинул 
бинокль. 

- Гмм... - пробормотал он, - трехмачтовые корабли... Да, они напоминают 
"Харуну" и "Киришиму". 

- А откуда они здесь взялись? - поинтересовался вахтенный офицер. Два дня назад 
они находились в Индийском океане... 

Прошло еще полминуты, и Исикава с ужасом убедился, что перед ним неизвестно 
откуда взявшиеся корабли противника. Они находились всего в 12 000 метров и шли 
прямо на стоявшие без хода крейсера адмирала Такаги. 

На стоявших с застопоренными машинами тяжелых крейсерах началась суматоха. Мало 
того, что корабли стояли без хода, их личный состав не находился на своих 
местах по боевому расписанию, и корабли совершенно не были готовы к бою. 
Противник, осветив наши корабли парашютными ракетами, вполне мог в этом 
убедиться. Адмирал Такаги с такой силой закусил губы, что по его подбородку 
побежал ручеек крови. Он на мгновение потерял самообладание. Под вой сирен 
боевой тревоги адмирал прорычал: