Я говорил Муссолини, что никогда не доверял Франции. Петэн хотел выиграть время,
 постепенно вооружиться, посеять раздор между Германией и Италией. В последнем 
пункте все французы, начиная с Лаваля, были единодушны. Положение во Франции 
вынудило меня: 

1) держать там войска, чтобы помешать возможной высадке англичан; 

2) не терять из виду неоккупированную часть Франции. 

По мере прояснения обстановки я направлял во Францию все новые дивизии (сначала 
три, потом еще десять), подготавливая дальнейшее расширение оккупации. 

Ситуация во французской Северной Африке прояснилась в результате измены 
генералов. Было выгоднее, чтобы французский флот пошел на дно в Тулоне, чем 
попал в руки врага. 

Я считаю, что Петэн знал о случившемся. Он просил разрешить ему инспекторскую 
поездку во французскую Северную Африку, заверив, что не поедет в Тунис, дабы не 
вызывать подозрений итальянцев, но я не дал на это разрешения. 

Мы оккупировали Францию, Корсику и Тунис наиболее близкий к Италии пункт в 
Африке. Пунические войны происходили из-за позиций в Тунисе, обладание которыми 
обеспечило Риму господство на Средиземном море. 

Из современного положения вытекает ряд задач первостепенного значения. Основной 
проблемой является проблема перевозок. Если она будет решена, мы направим во 
французскую Северную Африку наши лучшие дивизии, а в этом случае противник 
потеряет Алжир. Это вынудит Испанию пересмотреть свою позицию. Англии придется 
осуществлять своп перевозки вокруг Африки через Кейптаун с большим ущербом для 
своего флота, в то время как мы будем все более расширять подводную войну. 

Северная Африка, как и юго-восток, это театр военных действий Италии. Мы окажем 
вам помощь нашими лучшими силами и оружием. 

На этом совещании следует определить, чем Германия может помочь Италии. Сферы 
наших интересов не сталкиваются, и в этом гарантия будущего сотрудничества. Нас 
объединяет общая идеология, борьба за счастье наших народов. 

Мы изложили точку зрения Муссолини. Было заявлено следующее: Муссолини 
взвешивает возможности политического соглашения с Россией, то есть заключения 
договора типа Брест-Литовского. Это позволило бы высвободить войска для военных 
действий на Западе. Если даже такое соглашение возможно, Муссолини считает 
целесообразным отдать приказ о переходе на русском фронте к жесткой, экономной, 
глубоко эшелонированной обороне все с той же целью высвободить силы для 
Средиземноморского театра, где, как он уверен, будет решаться судьба войны. В 
этом случае вторжение в Россию могла бы осуществить Япония. 

Гитлер ответил, что в принципе согласен с этой точкой зрения. Что произошло бы, 
если бы Россия вышла из войны? Мы едва ли могли бы сделать больше для Роммеля, 
поскольку проблема заключается главным образом в транспорте; мы также не смогли 
бы ослабить восточный фронт, так как на выполнение Россией обязательств ни в 
коем случае нельзя было бы рассчитывать. Они заключили бы договор типа 
Брест-Литовского, но потом использовали бы предлог об "угрозе", и все рухнуло 
бы. 

Авиационные части, находящиеся на восточном фронте, не могут быть переброшены 
на Запад раньше, чем через шесть месяцев. К тому же, если мы покинем базы в 
России, в случае возобновления войны придется потратить 6-8 месяцев на их 
восстановление. 

И наконец, если мы попытаемся заключить соглашение с Россией, англичане и 
американцы сделают все, чтобы помешать этому. Результатом будет переход 
Финляндии на сторону последних. 

Таким образом, совершенно очевидно, что соглашение с Россией невозможно{114}. 

Я взял слово и подчеркнул важность и значение проблемы Средиземного моря для 
хода войны. Стратегические базы, особенно база на Мальте, позволяют противнику 
удерживать господство в воздухе. 

Без сильного сосредоточения авиации, обеспечивающей треугольник 
Тунис-Сицилия-Сардиния, нельзя срочно решить проблему перевозок. 

Геринг заметил, что эта тема будет предметом подробного рассмотрения на 
последующих совещаниях. 

Гитлер попросил повременить с обсуждением практических вопросов и продолжил 
свои политические высказывания: Завтра прибудет Лаваль. Все активные французы с 
Дарланом и де Голлем. Из неактивных 80% настроены против немцев, 10% выжидают и