взятие пехотные дивизии и ценнейшие танковые резервы.
Утратив первоначальный темп, республиканские штабы, вместо того чтобы 
прекратить сражение втянули войска в мучительную борьбу на измор. Они достигали 
локальных успехов, но оказались не в состоянии превратить их в оперативный 
прорыв. Как повелось со времен Харамы, танки и танкисты напрасно гибли при 
штурме прочных, размещенных в складках местности и хорошо вооруженных каменных 
и железобетонных укреплений неприятеля.
Созданную Республикой мотопехоту так толком и не удалось применить по прямому 
ее назначению – для действий в оперативной глубине. Причиной стало даже не 
сопротивление врага, а неблагоразумное направление в огонь штатских шоферов, 
только что взятых из глубокого тыла и не знавших условий Арагона с его 
бесчисленными холмами и ложбинами и отсутствием воды. Зато небольшие 
мотопехотные части генерала Понте хорошо знали свое дело. Именно они остановили 
прорыв дивизии Клебера к Сарагоссе.
Очень плохую службе Республике сослужил ее пропагандистский аппарат. 
Барселонские и валенсийские газеты накануне наступления, опираясь рассказы 
нескольких перебежчиков превратили в разрозненные беспорядки на улицах 
Сарагоссы в целое народное восстание. Подобные статьи настраивали наступающих 
на скорую и легкую победу.
Каса-дель-Кампо, Ла-Гранха, Уэска, Брунете и Сарагосса стали провозвестниками 
самых изнурительных и малорезультативных сражений Второй мировой войны – Ельни, 
Ржева, Гжатска, Великих Лук, Витебска…

На ходе операции конечно сказалась усталость бойцов и командиров Республики. 
Почти все войска недавно вышли из бру-нетского пекла и не успели как следует 
отдохнуть. Дивизионные командиры были взвинчены, что усугубило ставшую уже 
традиционной несогласованность их действий, превратившуюся под стенами 
Сарагоссы в настоящие междоусобицы и откровенное интриганство. Кампесино и 
Листер позже рассказали об этом в воспоминаниях, Клебер – в служебном отчете, а 
Вальтер (советский офицер Кароль Сверчевский) – в отчете и в диссертации.

Сверчевский, в частности, писал:
«Командиры проявили край
нюю недисциплинированность… Многие действовали исключительно в собственных 
интересах. Листер вел себя как необуз
данный феодал… На Клебера мы тоже не смогли оказать нуж
ного давления».

Клебер и Листер со своей стороны на цифровом материале доказали, что за счет их 
частей дивизия Вальтера получила усиленное артиллерийское и авиационное 
сопровождение, чем и объяснялся ее успех под Бельчите. Сарагосское сражение 
положило конец карьере международного революционера Эмиля Клебера. Человека, в 
честь которого испанцы слагали стихи, сместили, отозвали в СССР и арестовали. 
Не помогли протесты его офицеров и солдат.
Способный и самостоятельно мыслящий полевой командир, сыгравший заметную роль в 
Мадридском сражении, Клебер оказался в немилости сразу у нескольких инстанций – 
у руководства интербригад, Рохо и Прието. В Москве, по доносам Марти и Лонго, 
Клебера обвинили в «троцкизме». Ему суждено было через 15 лет закончить дни в 
колымском концлагере. Правящие круги СССР официально реабилитировали Клебера в 
1965 году. Но и поныне многие работы об испанской войне обходят его молчанием.
Пауза на Северном фронте между Сантандерской и Астурий-ской операциями 
продолжалась всего четыре дня. 1 сентября, когда республиканцы увязли в штурмах 
Сарагосского укрепленного пояса, Франко и Солчага начали решающее сражение за 
Астурию.
В численности войск силы сторон были почти равны. Итальянский корпус Бастико 
после победы при Сантандере находился на отдыхе. Несколько резервных дивизий 
ставка Франко вынуждена была отправить в Арагон. Тем не менее националисты 
обладали серьезным техническим превосходством и лучше снабжались. Они выдвинули 
против астурийцев около 40 000 штыков, 250 орудий, до 100 бронеединиц и не 
менее 250 самолетов ВВС, среди которых были только что поступившие из Третьего 
рейха «Штуки» – новейшие пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87».
Астурийцы тоже насчитывали до 40 000 человек, 80 орудий, несколько самодельных 
бронемашин и 15-20 самолетов – преимущественно старых голландских «Фоккеров-21» 
и чехословацких «Колховенсов». Войска были сведены в 86 батальонов и два 
корпуса, а командование доверено полковнику Галану и майору Сиутату. В сражении 
участвовало несколько советских офицеров во главе с «Горисом».
Запасы продовольствия в сырой и неплодородной Астурии были ничтожными. Подвоз 
извне прекратился – националистический флот подверг гавани плотной блокаде. 
Последние транспорты с военными и гуманитарными грузами под мексиканским флагом 
прорвались в Хихон в августе. Надежды на помощь с воздуха или с моря больше не 
было. Порты и посадочные площадки находились под постоянным наблюдением и 
периодически подвергались бомбежкам.
Не собиравшийся – в отличие от Хунты Сантандера – сдаваться, Совет Астурии и 
Леона применил крайние средства, чтобы продолжить сопротивление: поголовную 
военизацию мужского населения до 50 лет и массовые аресты подозрительных лиц. 
Тюрьмы Хихона и Авилеса были переполнены. Решительно вся недвижимость была 
национализирована.

Республиканцы всегда любили поговорить о страданиях женщин и детей во время 
войны, охотно осуждали взятие заложников. Однако в Астурии арестовывали жителей