|
откуда как раз грозил основной удар неприятеля.
В довершение всего после окончания работ, в марте, один из руководителей
строительства – майор Гойкоэчеа перебежал к националистам со всеми схемами
«Синтурона» и объяснениями к ним. К апрелю упорно трудившиеся баски под
воздушными налетами врага успели перестроить лишь некоторые укрепленные узлы.
Так или иначе сооружение Железного пояса сделало басков самонадеянными. Их
руководство не вело разведки и не знало замыслов врага. Наступление Молы
застало Северный фронт врасплох.
Первый же день сражения ознаменовался разрушением старинного поселка Дуранго,
отличавшегося изобилием церквей и монастырей. Он находился на перекрестке дорог
и его сочли военным объектом и атаковали «тримоторес». Погибло 228 мирных
жителей, в том числе два католических священника и 13 монахинь. «
Дуранго, – пишет Хью Томас, – выпала участь стать
первым беззащитным европейским городом, подвергшимся без
жалостной воздушной бомбардировке
». Действительно, его бомбили дольше и сильнее, чем Ирун, Толедо или Бадахос.
Судьба Дуранго стала предзнаменованием дальнейшего образа действий
националистов на Северном фронте. Военные наблюдатели писали: «
Война вокруг Бильбао не похожа на борьбу
вокруг Мадрида. Она вообще ни на что не похожа
».
Наступление на Бильбао – это сокрушительный, безнаказанный террор массированной
авиации. Если все это изобразить на картине, то под ней нужно сделать надпись:
«Горе стране, которая не может обороняться в воздухе».
Воздушный террор стал характерной чертой испанской войны, отличавшей ее от всех
предшествующих гражданских войн – американской, русской и даже от Первой
мировой войны. На Северном фронте Испании националисты захватили и без труда
удерживали господство в воздухе. Их авиация налетала звеньями, эскадрильями,
эскадрами. По заранее составленному графику они сменяли друг друга над одним и
тем же отрезком фронта, забрасывая его бомбами и полосуя пулеметными очередями
до превращения всего, что было внизу, в груды обломков или в море огня. Впервые
в человеческой истории самолеты ВВС охотились за отдельными людьми.
Первые удары Солчага и Гарсиа Валино направили на лежавший у самого фронта
городок Очандиано в долине реки Девы. В авангарде националистов наступала
дивизия «Наварра» из четырех бригад. Ее основу составляли добровольцы рекете,
ненавидевшие басков еще больше, чем Республику в целом. Добровольцы баски, в
свою очередь, терпеть не могли наваррцев.
Превратившийся в развалины Очандиано пал на шестой день сражения. Льяно де ла
Энкомиенда и Агирре отозвали десять баскских батальонов из Астурии, где они
готовили вместе с шахтерами очередную операцию против Овьедо. Затем баски
нанесли встречные удары и заняли часть оставленной было территории.
Весь апрель наступавшие не могли продвинуться дальше берегов реки Девы. Баски
сражались решительно и хладнокровно. К тому же у них было вволю стрелкового
оружия, гранат и снарядов. Ежедневно националистам удавалось продвинуться в
среднем на 600-700 метров. Это весьма напоминало многомесячные кровавые
позиционные бои Первой мировой войны с их бесплодным топтанием противников на
месте.
В середине апреля националисты сделали передышку. Причиной послужили ощутимые
потери в наваррских бригадах и помощь, которую республиканское руководство
пыталось оказать Северу.
Окрыленные победами у Гвадалахары и Пособланко, преувеличивавшие влияние этих
побед на боеспособность националистов, военное министерство и генштаб выдвинули
идею большого наступления в охваченной партизанским движением Эстремаду-ре.
Ударная группировка должна была выйти к португальской границе и расколоть
вражескую территорию надвое.
Но в Эстремадуре был самый минимум дружинников – всего 15 000 человек. Между
тем расчеты операторов показывали: для операции необходимо выделить до 80 000
бойцов. Тогда пришлось бы снять много войск с Центрального фронта (около 100
000 бойцов), частично обнажив Мадрид.
Противниками замысла оказались генерал Миаха, Рохо и поддержавшие их военные
советники из СССР во главе со сменившим Берзина Куликом. Они не собирались
жертвовать недостаточно укрепленной столицей ради выручки Бильбао, который, по
их мнению, был защищен «Синтуроном» и должен был продержаться очень долго.
По позднейшему выражению историков, «Эстремадура стала заложницей Мадрида –
центра мировой революции». Миаха и Рохо отказались дать Эстремадурскому фронту
свободные войска, а Кулик – самолеты и летчиков, без которых операция, конечно,
состояться не могла. Ценности Бискайи – ключа ко всему Северному фронту – они
не хотели признавать.
Со стороны кастильцев Миахи и Рохо, возможно, проявились и застарелая неприязнь
к баскам, и пренебрежительное отношение к эстремадурцам.
В начале апреля 1937 года Ларго Кабальеро утвердил другой план действий в целях
выручки Северного фронта. План включал среднемасштабные наступления сразу на
трех направлениях – под Уэской (с 4 апреля), в Университетском городке на
Центральном фронте (с 9 апреля) и у Теруэля с 26 апреля.
Последовательные удары на далеко отстоявших друг от друга направлениях призваны
|
|