кризиса этих наций, которые оказались неспособны перенести долгий период 
военных действий со всеми сопутствующими им экономическими лишениями. Такие 
нации вынуждены искать средства, которые могут наилучшим образом разрешить 
вооруженный конфликт и привести к скорому и удовлетворительному исходу. И если 
нам приходится посвятить себя этому поиску, так это потому, что мы слишком живо 
помним голод, который вызвала в центральных державах война, а затем блокада, 
безжалостно продолженная после дня перемирия.



Оставляя в стороне ошибки, совершенные политическими и военными руководителями, 
мы должны признать, что в 1914 году наступательная мощь нашей армии была 
недостаточна для того, чтобы привести к скорейшему заключению мира. Другими 
словами, наше вооружение, наша техника и наша организация не позволили нам 
противопоставить численному превосходству противника материальный эквивалент. 
Мы верили, что на нашей стороне превосходство моральное, и, возможно, в самом 
деле были правы. Но для того, чтобы одержать победу, такого превосходства мало. 
Безусловно, моральное и интеллектуальное состояние нации может иметь важное 
значение само по себе, но и к материальным аспектам нужно отнестись с 
надлежащим вниманием. Когда предполагается, что нации придется сражаться с 
превосходящими силами противника сразу на нескольких фронтах, ей нельзя 
пренебрегать ничем из того, что может способствовать улучшению ситуации.



Может показаться, что все это самоочевидно; однако военная литература изобилует 
утверждениями, свидетельствующими о том, сколь многие верят, что мы можем 
ввязаться в новую войну, имея такое же оружие, как и в 1914 году, или в лучшем 
случае такое, какое мы получили к 1918 году. Немало крупных специалистов 
полагают себя дальновидными новаторами, допуская, что новые виды вооружения, 
которые появились в конце войны, имеют ценность лишь в качестве вспомогательных 
при традиционном оружии. Это ограниченный и бесперспективный взгляд на вещи. По 
сути, эти люди не в силах освободиться от воспоминаний о позиционной войне, 
которую они упорно рассматривают как метод ведения боевых действий будущего; 
они не способны проявить решимость и сделать ставку на быструю победу. В 
особенности они слепы к перспективам, которые открывает перед ними широкое 
распространение двигателей внутреннего сгорания. «Любовь к покою, если не 
сказать — к бездействию, — вот что характеризует тех, кто протестует против 
революционных нововведений, требующих умственного напряжения, физических усилий 
и твердости характера». В результате мы сталкиваемся с откровенными 
заявлениями: мол, моторизованные и механизированные виды вооружения не 
представляют собой ничего революционного или просто нового — и с 
расхолаживающими комментариями в духе того, что «единственный» их шанс на успех 
был использован в 1918 году, что время их ушло и что вполне можно 
довольствоваться сидением в обороне. Мы можем привести и другие утверждения, 
столь же самоуверенные и пессимистические. Но факты им противоречат. «Одно 
несомненно: замена мускульной энергии этими новыми машинами приведет к одному 
из наиболее мощных технических — а следовательно, и экономических — 
преобразований, которые когда-либо видел мир. Предел совершенствования еще 
очень далеко, и я верю, что мы находимся в самом начале» (речь Адольфа Гитлера 
на открытии автомобильной выставки в 1937 году).



Такие революционные экономические преобразования должны, как водится, привести 
к соответствующим изменениям в военной сфере; вопрос в том, чтобы 
удостовериться, что военное развитие не отстает от развития техники и экономики.
 А это возможно лишь тогда, когда мы от всей души приветствуем упомянутые 
изменения, а не лицемерно поддерживаем их только на словах. Такое искреннее 
признание является непременным условием содействия этим изменениям и требует, 
чтобы мы оценили фактический эффект оружия, применявшегося во время прошлой 
войны, начиная от тех вооружений и родов войск, которые главенствовали на поле 
битвы в 1914 году, и далее переходя к тем — большинством из них, к несчастью, 
владел противник, — с которыми нам пришлось иметь дело в 1918-м. Далее мы 
сделаем обзор развития, происходившего в других странах, в то время как сами мы 
страдали от ограничений, которые навязал нам версальский диктат; и наконец, мы 
воспользуемся результатами нашего исследования, чтобы сделать выводы на будущее.




История технического развития танков в этой книге подробно не излагается; этот 
вопрос потребовал бы детального и всестороннего освещения компетентными 
специалистами. Я касаюсь технической стороны этого нового вида вооружений лишь 
постольку, поскольку считаю это необходимым для объяснения хода военных 
действий. В этой книге я гораздо больше стремился описать развитие танковых 
войск с точки зрения солдат, которым приходилось иметь с ними дело; мой труд, 
следовательно, имеет отношение главным образом к тактике боя и развитию 
оперативных успехов. И если тактические уроки извлечены из событий, 
происходивших на Западном фронте в период между 1914-м и 1918 годами, то это