корпусу остается до Красноармейска всего восемь километров. Но крупные русские 
силы и пояс минных полей глубиной в два-три километра останавливают танковый 
вал. План изменяется. Создается рубеж охранения, а главные силы корпуса в ночь 
с 26 на 27 августа отводятся назад. Они заходят со стороны Аксая и начинают 
пробиваться к Сталинграду с юга. В первые дни сентября перед глазами танкистов 
возникают очертания города.

В прошедшие летние месяцы брать пленных удавалось редко. Число их возросло 
только однажды – во время боев за Калач, но разве сравнить с прошлым годом! 
Может быть, русские отступили планомерно? Ну, нам это все равно. Ведь на этот 
раз цель не уничтожение их армий, а захват определенного пункта на 
географической карте, овладение большой излучиной Волги. Волна немецких войск 
подступает к городу в гигантском облаке пыли. Автомашины, танки, самокатчики, 
конники, пехотинцы – все устремились к одной цели. Все они сообща должны в 
кратчайший срок обеспечить успех операции. Правда, появляются беспокойные 
слухи: говорят, вокруг города днем и ночью роют окопы, а в подвалах оборудуют 
военные госпитали. Возможно. Но уж все остальное, ясное дело, здорово 
преувеличено: будто каждый дом превращается в дог, а каждое окно – в амбразуру 
с заранее установленным сектором обстрела. Ничего, эти слухи сразу рассеются, 
стоит только нашим войскам начать решительный штурм города.

Не первый раз происходит в этой точке России решающая битва грандиозного 
масштаба. Но мало кто из нас знает об этом. Новостью было и для меня, что 
именно здесь, у Царицына – так назывался тогда этот город, – красные батальоны 
разбили белогвардейцев. Тут шли жаркие бои, и если, сказал мне наш переводчик, 
здесь еще сохранились участники обороны Царицына, то нам надо быть готовыми ко 
всему.


* * *

Дивизия за дивизией наступает на Сталинград. Пробивающиеся с юго-запада клинья 
уже достигают южной окраины города. На центральном участке целыми днями идут 
бои с целью прорыва в город с запада. Но упорно, невероятно упорно 
сопротивление сталинградцев. Бой идет даже не за улицы, не за кварталы. 
Отстаивается каждый подвал, каждая ступенька. Целый день ведется сражение за 
одну-единственную лестничную клетку. Ручные гранаты летят из комнаты в комнату. 
Вот мы уже, кажется, захватили этот этаж, он твердо в наших руках, но нет, 
противник получил по горящим крышам подкрепление, и снова разгорается ближний 
бой. Артиллерия и эскадры бомбардировщиков превращают город в груду камня, на 
жилые дома и заводы непрерывно обрушивается ураганный огонь. Пятьдесят немецких 
солдат штурмуют ближайший дом. Через несколько часов он взят, но двадцать из 
них убиты. Еще два дома – и последний уцелевший солдат, хрипя, зовет на помощь.

Да, Сталинград пожирает немецких солдат! Каждый метр стоит жизней. В бой 
бросают все новые и новые батальоны, а уже на следующий день от них остается 
всего какой-нибудь взвод. Медленно, очень медленно продвигаются вперед дивизии 
через развалины и груды щебня. В отдельных местах они уже достигли Волги. Но 
солдаты, из последних сил цепляющиеся за еще сохранившиеся стены домов, с 
огромным трудом удерживают столь тяжело доставшиеся им позиции. Производятся 
замены, подбрасываются небольшие подкрепления, но для решающего штурма сил не 
хватает. Нужны пополнения, пополнения и еще раз пополнения! Командиры пишут 
запросы, пытаются добиться лично. Но подкреплений нет. Ждите. А в это время 
противник укрепляет свои позиции.

Три четверти города уже в руках немцев. Остальные оборонительные позиции 
русских, в том числе территория завода, в полуокружении. Переправы через Волгу, 
связывающие эти части города с другим берегом, находятся под огнем. Несмотря на 
это, противнику, пусть и ценой больших жертв, все-таки удается подбросить новые 
силы, укрепить свою оборону» 6-я армия уже не в состоянии снять свежие части с 
других участков и бросить их к Волге. Куда ни погляди, повсюду защищающие 
фланги дивизии ведут. ожесточенный бой с непрерывно наступающими русскими. 
Прибывают первые маршевые батальоны. Прямо из эшелона их бросают в бой. Это 
лишь подливает масла в огонь. Изматывающая битва продолжается.


* * *

После того как Красной Армии удается создать в излучине Дона, у Серафимовича, 
предмостное укрепление на западном берегу, командир нашей 79-й пехотной дивизии 
приказывает всеми имеющимися в наличии и возможными силами выровнять линию 
фронта. Рота одного из лучших моих офицеров, оберлейтенанта Киля, который 
служит в батальоне с начала войны, была включена в атакующую группу. Теперь она 
почти полностью уничтожена после атаки на местности, поросшей низкорослым 
кустарником; командир роты и два взвода не вернулись из боя. «Убит» и «пропал 
без вести» – проставляет гауптфельдфебель{5} против их фамилий в списке личного 
состава. Мне особенно тяжело: ведь два с половиной года я сам командовал этой 
ротой.

Два дня спустя адъютант зовет меня к телефонному аппарату. Со мной хочет