немецким пароходом «Альтмарк», чтобы иметь удобный случай проверить, в какой 
мере можно нарушить нейтралитет Норвегии, встречая с ее стороны лишь 
платоническое сопротивление. Пароход «Альтмарк» неоднократно снабжал топливом 
«Графа Шпее» в южной части Атлантического океана и имел на борту около 300 
британских моряков с захваченных или потопленных судов. В начале февраля ему 
удалось прорвать английскую блокаду в районе между Исландией и Фарерскими 
островами. Теперь, возвращаясь в Германию, он появился в норвежских прибрежных 
водах. Англичане считали, что будет нарушением нейтралитета, если английские 
моряки будут доставлены в Германию таким путем, и поручили флотилии эсминцев 
захватить – даже в нейтральных водах – пароход«Альтмарк». Немецкий пароход 
нашел убежище в маленьком норвежском фиорде между Ставангером и Кристиансанном. 
Два английских эсминца последовали за ним и, несмотря на сопротивление двух 
норвежских канонерских лодок, проникли в фиорд. Затем они взяли немецкое судно 
на абордаж, освободили пленных, которые, к их удивлению, чувствовали себя 
превосходно, и взяли в плен часть немецкой команды; остальным немецким морякам 
удалось укрыться на берегу. Мнения относительно того, кто действительно нарушил 
нейтралитет, были противоречивы. Очевидно, воюющие стороны были склонны 
истолковывать инцидент так, как отвечало их интересам. Это неизбежно вело к 
тому, что отныне каждая сторона стала ожидать от противника всяких незаконных 
действий и делала отсюда вывод о необходимости предупредить такие действия. 
Неоднократно выражавшееся англичанами мнение, что, когда ведется война с 
Гитлером, всякий нейтралитет теряет моральное право на свое существование, 
должно было значительно облегчить Гитлеру обоснование нарушенного им 
нейтралитета.
      Черчилль продолжал упорно добиваться своей цели. Ему удалось получить 
согласие Чемберлена, который считал необходимым «предпринять теперь 
какие-нибудь активные действия», и Рейно, нового французского премьер-министра. 
28 марта на заседании союзного верховного совета в Лондоне было решено 5 апреля 
произвести минирование норвежских прибрежных вод и в ожидании реакции Германии 
погрузить на корабли английскую бригаду и французские войска, чтобы захватить 
Нарвик и по железной дороге продвигаться к шведской границе. Другая группа 
должна была высадиться в Ставангере, Бергене и Тронхейме, чтобы помешать 
противнику использовать эти опорные пункты. Вследствие непосредственно не 
связанных с норвежским предприятием разногласий с французами английский кабинет 
отложил минирование на 8 апреля.
      Минирование произвели в назначенный день между 4 час. 30 мин. и 5 час. в 
трех местах, но только в 5 час. 30 мин. было сообщено об этом нотой норвежскому 
правительству. В указанной ноте английское и французское правительства упрекали 
германское правительство в том, что оно своим характером ведения войны на море 
и в воздухе явно нарушает права нейтральных стран, чтобы этим нанести удар 
союзным державам, и одновременно настаивает на строжайшем соблюдении 
нейтралитета во всех тех случаях, когда ему это выгодно. Поэтому союзные 
правительства пришли к убеждению, что при этих условиях даже незаконные 
средства становятся законными. Они не могут больше терпеть такого положения, 
когда Германия получает средства для продолжения войны и когда преимущества, 
которые дает рейху торговля с Норвегией, наносят союзникам ущерб.
      Тем временем германское верховное командование осуществило операцию 
против Норвегии и Дании под названием «Везер-юбунг». Она уже давно была 
разработана с учетом всех «за» и «против» и затем тщательно подготовлена.
      10 октября 1939 г. главнокомандующий военно-морскими силами 
генерал-адмирал Редер впервые указал Гитлеру на значение Норвегии в войне на 
море против Англии. Оккупация норвежских баз Англией, говорил он, представляет 
серьезную опасность для Германии. Она означала бы овладение входами в 
Балтийское море, угрозу с фланга действиям германского флота на Северном море и 
германской авиации, совершающей налеты на Англию, а также дала бы Англии 
возможность оказывать сильное давление на Швецию. Оккупация этих баз Германией, 
наоборот, открыла бы ворота в северную часть Атлантического океана и сделала бы 
невозможным постановку английских минных заграждений, которые в 1917-1918 г. 
так сильно мешали действиям подводных лодок6. В докладной записке, 
представленной в это же время адмиралом Деницем, отмечалось, как благоприятно 
отразилось бы на действиях подводных лодок в Атлантике сокращение расстояний от 
их баз до районов боевых действий в результате захвата подходящего порта на 
западном побережье Норвегии, например, Тронхейма. Редер, в свою очередь, 
выступал за захват Нарвика.
      «Таким образом, – пишет Черчилль в своих мемуарах, – оба морских штаба на 
основании стратегических соображений пришли к одинаковым решениям».
      У Редера сложилось впечатление, что Гитлер сразу понял значение Норвегии 
и теперь займется этим вопросом.
      Однако более актуальное значение этот вопрос приобрел только в декабре. 
Потому ли, что Гитлер в октябре твердо решил как можно скорее перейти в 
наступление на Западе, для которого ему тогда срочно потребовались бы все силы; 
или потому, что он в те время еще боялся всякого расширения войны, не 
представлявшегося ему настоятельно необходимым; или, наконец, по той причине, 
что он хотел теоретически разработать и основательно проверить возможность 
практического осуществления этой операции, – но в Германии пока не спешили. Это 
время использовалось для того, чтобы в штабе оперативного руководства 
вооруженными силами закончить разработку подготовляемой операции. Вопрос о 
Норвегии был снова поднят лишь во время визита Квислинга, который еще до войны 
находился в контакте с Розенбергом и в декабре прибыл в Берлин. Квислинг 
убеждал Розенберга «что-нибудь предпринять, чтобы соединить судьбу Норвегии с