боевой тревоги для всех немецких войск в Будапеште и вокруг него: этот  план
должен обеспечить нам в случае заварухи  контроль  над  железными  дорогами,
вокзалами, телефонными и телеграфными узлами.
   Наши тайные службы уже сумели установить,  что  сын  регента  Никлас  фон
Хорти  только  что  имел  первую  встречу,  естественно  сверхсекретную,   с
эмиссарами Тито. Венгры явно пытаются через югославских партизан  установить
контакт с советским Верховным Командованием, чтобы договориться о сепаратном
мире.  Таким  образом,  на  этот  раз  данные  Генерального   штаба   фюрера
оказываются точны. Во время  совещания  с  начальниками  служб  разведки  мы
решаем  установить  наблюдение  за  действиями  Ники  Хорти,  заслав  в  его
окружение нашего  агента.  И  вот  один  хорват,  имеющий  хорошие  связи  в
правительственных кругах, очень быстро завоевывает  доверие  как  югославов,
так и сына Хорти. И мы узнаем, таким образом, что очень скоро уже сам регент
примет участие в ночном собрании  заговорщиков.  Эта  новость  нам  особенно
неприятна, ибо в наши планы вовсе не входит,  чтобы  глава  государства  был
лично замешан в этом деле. Однако заботу о том, чтобы найти  здесь  какое-то
решение, я оставляю на тайные службы и полицию, у меня есть другие заботы.
   Всякий раз, когда моя машина взбирается по склонам Будберга - я бываю  то
у нашего военного атташе, то у нашего посла, а то и у главнокомандующего,  -
моя тревога усиливается, ибо я все еще не вижу, каким  образом  я  смог  бы,
если потребуется, овладеть этим высоким холмом, который  представляет  собой
некую естественную крепость. Хотя приказ фюрера составлен в достаточно общих
фразах, я вижу, что предотвратить переход Венгрии к неприятелю  можно  будет
лишь в ходе военной операции против правительственного квартала и Замка. Эта
операция начнется автоматически при  первом  же  проявлении  враждебности  к
Германии со стороны мадьярских властей.
   Итак, я поручаю Фолькерсаму, скрупулезно изучить все планы города,  какие
он сумеет раздобыть, и дополнить свои теоретические  знания  многочисленными
экскурсиями по улицам интересующего нас квартала. И вот эта работа  приносит
нам  самые  разнообразные  сюрпризы:  оказывается,  под  Будбергом   тянется
настоящий лабиринт туннелей, коридоров и колодцев, и это совсем не  облегчит
нашу задачу, когда придет час перейти к решительным действиям. Поскольку наш
план  действий   по   боевой   тревоге,   уже   окончательно   доработанный,
предусматривает, что  я  займу  Гору  силами  войск,  находящихся  под  моим
непосредственным началом, то приказываю прибыть  своим  трем  батальонам.  В
начале октября они покидают Вену и размещаются в пригороде Будапешта.
   В  то   же   самое   время   Генеральный   штаб   фюрера   посылает   нам
обергруппенфюрера  СС  (нечто   вроде   бригадного   генерала),   по   имени
Бах-Зелевски, который должен принять командование всеми немецкими  войсками,
размещенными в Будапеште. Это энергичный,  даже  грубый  командир,  который,
впрочем, и сам представляется как "человек с железной хваткой  и  специалист
по тяжелым случаям". Он прибывает из Варшавы, где только что жестоко подавил
восстание поляков. Он сразу  же  заявляет,  что  готов,  если  будет  нужно,
проявить себя таким же безжалостным, как и  в  польской  столице.  Именно  с
таким  намерением,  добавляет  генерал,  он  и  привез  мортиру  калибра  65
сантиметров. Пока что эта чудовищная пушка использовалась  всего  два  раза:
сначала - чтобы пробить исполинские стены цитадели в Севастополе, а затем во
время недавних боев в Варшаве. Что же до меня, то я считаю такую  жестокость
чрезмерной и не скрываю этого. По-моему, мы лучше и быстрее достигнем  цели,
если применим более элегантные средства.  Планируемая  операция,  окрещенная
для маскировки "Базука", окажется успешной даже и  без  гигантской  мортиры.
Но, с другой стороны, на некоторых офицеров, кажется, произвели  впечатление
грубые и неистовые манеры Бах-Зелевски, - возможно, он  их  даже  немного  и
запугал. Но, однако, я не позволяю ему заткнуть мне рот  криками  и  ударами
кулака по столу и, продолжая защищать свою точку зрения,  в  конечном  счете
настаиваю на своем решении.
   К несчастью, я не один хозяин своих поступков. В отличие от Италии, где я
должен был отчитываться только перед генералом Штудентом и имел  практически
полную независимость в подготовке возложенной на меня операции,  теперь  мне
приходится присутствовать на бесконечных совещаниях и учитывать всевозможные
факторы личного порядка. Точка зрения генерала Н, совершенно не совпадает  с
мнением посла, который в свою  очередь  совсем  не  согласен  с  полицейским
генералом Винкельманом.  Секретные  службы  и  некоторые  венгерские  особы,
которые  принимают  участие  в  наших  дискуссиях,  тоже  добавляют  в   них
разногласия. Как хорошо, что мне  не  надо  согласовывать  все  эти  мнения!
Однако я не  совсем  понимаю,  почему  мы  всегда  обсуждаем  наши  планы  в
присутствии пятнадцати - двадцати офицеров. В конце концов, весьма возможно,
что венгерское правительство  прослышит  о  наших  заседаниях  и,  угадав  с
большей или меньшей степенью точности, что  там  затевается,  срочно  примет
какие-то решения.  И  эти  опасения  представляются  обоснованными,  ибо  мы
узнаем, что генерал М., верховный командующий венгерской армией в  Карпатах,
уже ведет переговоры напрямую с русскими.
   Примерно 10 октября 1944 года происходит ночная  встреча  между  Никласом
Хорти и югославскими эмиссарами. Немецкая полиция, вовремя  предупрежденная,
тем не менее не вмешивается. На воскресенье  15  октября  назначается  новая
встреча в огромном здании неподалеку от дунайской набережной.  Теперь  нужно
действовать!  Тринадцатого  октября  Генеральный  штаб  фюрера  посылает   в
Будапешт генерала Венка, который в случае волнений возьмет командование  над
всеми нашими силами и будет принимать  решения  по  ходу  событий  с  полным
знанием дела. На этот раз  полиция  безопасности  намерена  арестовать  сына