его  в  неизвестность.  Эти  слова  точно  соответствуют   действительности,
поскольку обстановка менялась с каждым часом. К счастью,  нам  пришла  мысль
предварительно выслать самолет-разведчик к намеченному ставкой фюрера  месту
высадки. Так в последнюю  минуту  узнали,  что  аэродром  в  Темешваре,  где
следовало высадиться отряду  Г.,  уже  оккупирован  русскими.  Поэтому  наши
транспортные самолеты вылетели к  запасному  аэродрому,  который  удерживали
войска Флепса.
   Выгрузив  снаряжение,  отряд  разделился  на   четыре   группы,   которым
предстояло удерживать карпатские перевалы. В тот момент вообще  нельзя  было
сказать ничего конкретного о  германских  армиях  в  этом  регионе:  русские
полностью овладели инициативой, наступали и наступали,  тесня  наши  войска,
разрозненные, потрепанные и деморализованные. Тем не менее мои коммандос  на
много дней заперли ряд карпатских перевалов, пресекая  все  попытки  русских
прорваться через горные хребты и  помогая  эвакуироваться  группам  немецких
граждан. Отчаявшееся люди были до исступления перепуганы.  Но  в  боях  силы
наших групп таяли. Лейтенант Г, со своими людьми,  переодетыми  в  румынскую
форму, сумел в  последний  момент  незаметно  покинуть  перевал  и  встречал
русские  войска  в  Кронштадте.  Вставив  в  дула   автоматов   цветы,   они
"приветствовали победное наступление Красной Армии". Но  потом  улыбнувшаяся
было удача изменила им: едва они миновали передовые русские  части,  пытаясь
зайти в тыл врага, как их  разоблачили.  Русские,  которым  очень  досаждало
сопротивление наших групп, обошлись с ними жестоко: раздели почти  донага  и
привязали к горным уступам у перевала, через который  уже  сплошным  потоком
тянулись их войска. Каким-то чудом Г, удалось вырваться и  бежать.  Проделав
изнурительный многокилометровый путь с простреленной ногой,  он  укрылся  на
болоте. На следующую ночь ему посчастливилось незамеченным переползти  линию
фронта,  который   командование   кое-как   восстановило,   воспользовавшись
передышкой, добытой кровью моих коммандос. Благодаря полученным  от  них  же
сведениям о передвижениях противника нашим войскам удалось несколькими днями
раньше  спасти  от  полного  окружения  целую  дивизию,  сражавшуюся   около
Гьергиоти, Дело в том, что другие  наши  группы  после  значительных  потерь
оставили перевалы, прошли по прифронтовым тылам русских и собрали обширную и
точную информацию о численности и приготовлениях противника.
   Операции  такого   рода   мне   очень   нравились.   Зачастую   несколько
малочисленных  групп,  сформированных  из  людей  умелых   и   исключительно
решительных, добивались результатов почти невероятных.  К  сожалению,  успех
подобных затей был лишь слабым проблеском на мрачном, грозном  фоне.  Доклад
унтер-офицера Г., командовавшего одной из групп, добавил особо зловещие тона
в эту совершенно безрадостную картину: в  Румынии,  по  ту  сторону  Карпат,
группа встретила отряд  противовоздушной  обороны  численностью  около  двух
тысяч.   Его   подразделения,   отлично   экипированные   и    располагавшие
скорострельными зенитными орудиями, остановились в небольшой лощине рядом  с
крупной магистралью и, не зная, что делать, просто ждали. По сути дела,  они
сдались даже до появления русских.  Из  двух  тысяч  человек  только  триста
решили присоединиться к войскам и пробиваться через линию фронта.  Остальные
предпочли остаться здесь и глупо, пассивно ждать, не имея более воли с боями
прокладывать  дорогу  к  своим  позициям.  Они  собирались  сдаться  первому
советскому военному патрулю. И подобное случалось десятки, сотни раз на всем
протяжении Восточного фронта. Доказывали ли эти примеры, что  моральный  дух
германских солдат пал окончательно,  что  наши  войска  и  думать  забыли  о
возможности победы? Или дело просто в  "русском  психозе",  который  являлся
следствием полного физического и нервного  истощения?  Тогда  я  еще  горячо
надеялся, что это не конец, хотя не мог перебороть чувства тревоги.

МРАЧНЫЙ ЗАКАТ

   10  сентября  1944  года  (в  то  время   в   Фридентале   работали   над
реорганизацией новых батальонов - их следовало превратить в войска,  которым
по плечу любые задачи) пришел вызов в ставку фюрера. К тому времени  "Волчье
логово" находилось уже не  так  далеко  от  передовой,  всего  в  нескольких
десятках километров. В этой агломерации, представляющей собой  главный  штаб
германских войск, появилось новое  убежище  под  названием  "Фюрербункер"  -
огромнейший сводчатый блок из армированного  бетона  с  толщиной  стен  семь
метров. Система подачи воздуха функционировала недостаточно хорошо, и потому
трудно было долго оставаться в  бункере;  не  просохший  еще  бетон  выделял
неприятные, тяжелые испарения.
   Напротив, большая центральная казарма выглядела более уютно и приветливо:
широкие проемы окон, в просторных комнатах чистота и порядок. Именно здесь в
два часа дня и в десять вечера ежедневно шли военные совещания,  на  которых
вкратце докладывалась ситуация и принимались  важнейшие  решения.  Сразу  по
приезде - было около десяти часов утра - генерал  Йодль  объяснил,  что  мне
предстоит в течение нескольких дней ассистировать при рассмотрении вопросов,
касающихся положения на южном участке Восточного фронта. Кроме того,  именно
в этом секторе мне предстояло провести миссию чрезвычайной важности.
   Хотя я участвовал только в совещаниях, посвященных лишь части  Восточного
фронта, нетрудно  было  уяснить,  что  военные  власти  изрядно  запутались.
"Верховное командование" в действительности  уже  не  командовало  Восточным
фронтом. Впрочем, на других фронтах, включая  Балканы,  оно  непосредственно
руководило оперативными штабами. Более того, флот и Люфтваффе  направляли  в
соответствующие штабы  вермахта  офицеров  связи  с  ежедневными  докладами.