– Мы не хотим терять времени, Гейнц. Мы отплывем через полчаса.

Я готовил все к выходу, в то время как они сидели, отдыхая, на палубе и пили 
пиво. Когда приходило время ставить паруса, фал должен быть поднят на верх 
мачты. Хорошо, если повезет, если же нет, то, конечно, я должен был лезть 
наверх, чтобы его поправить. Мачта была около 60 футов высоты. При одной мысли 
о подъеме на нее у меня начинала кружиться голова, но я не осмеливался показать,
 насколько боюсь лезть наверх.

С сильным попутным ветром мы скользили вниз по течению. Мне очень хотелось 
управлять этой 16-тонной двухмачтовой шхуной, но моя работа заключалась в 
поддержании чистоты. Я также должен был очищать днище и килевать шхуну. Не могу 
сказать, что именно так я представлял себе развлечение, но деваться было некуда.
 Я просто пытался сохранять спокойствие и продолжать свою работу. «Опыт – это 
главное», – часто повторял мой капитан. Следовательно, я должен был выполнять 
любую работу и даже мыть посуду, чего никогда не делал дома, и из-за этого 
иногда попадал в нелепое положение. Помимо всего прочего, во время второго 
плавания мы, возвращаясь домой, попали в штиль. Я пытался буксировать яхту на 
шлюпке и работал, как галерный раб. Но хуже всего было бы, если хозяин заметил 
меня лодырничавшим. Тогда бы он просто выгнал меня. Я мог только надеяться, что 
делаю мою работу достаточно успешно, чтобы меня не прогнали.

Иногда я чувствовал, что мог бы построить новую лодку, поскольку я должен был 
обновлять весь такелаж, смазывать различные блоки и заново сращивать концы 
тросов. Каждый день находилось то, что надо было полировать и лакировать. Мой 
капитан – морской офицер в отставке – требовал тщательности во всем. Во время 
гонок он всегда устраивал показательное зрелище. Позже мне разрешалось 
управлять стакселем, и в конце я действительно научился управлять шхуной. 
Наконец настал день, наполнивший меня гордостью. Я сказал отцу, что прошел все 
испытания и получил право водить любые парусные суда на реках и внутренних 
водах Германии. По всем правилам я был Слишком молод в свои 14 лет для 
получения такого сертификата, но мой капитан добился для меня исключения.

Теперь я был сам себе хозяин. Отец подарил мне гоночный швертбот около 23 футов 
длиной и 4 шириной, замечательное судно для участия в регате. Я проводил на его 
борту каждую свободную минуту, добывая любые сведения от клубных специалистов. 
Для каждой силы ветра требуются латы разной толщины, и вы должны правильно 
установить мачту при каждом изменении дифферента. Каждый дюйм, даже каждая его 
частичка может быть жизненно важной. Гладкость корпуса ниже ватерлинии тоже 
очень важна. У каждого был свой собственный рецепт, и у меня тоже. Надо было 
сначала пройтись по килю графитом на пробке, потом тщательно вощить и 
полировать, пока он не заблестит как зеркало. Затем нанести окончательный слой 
из смеси яиц и масла.

Наконец, пришел день моей первой гонки. Как только прозвучал стартовый выстрел, 
мы, несмотря на сильный попутный ветер, поставили все паруса, чтобы как можно 
лучше использовать спокойные воды вблизи берега. Скоро мы зачерпнули добрую 
порцию воды. Ганс, вся моя команда, проделывал чудеса, выбрасывая одну руку, 
удерживая стаксель другой и в то же время свешиваясь за борт, чтобы удержать 
равновесие. Худший момент наступил, когда мы почувствовали полную силу 
попутного ветра. Три участника соревнований уже перевернулись. Обычно в 
спокойных водах вы поднимаете спинакер, что втрое увеличивает движущую силу 
парусника, но и увеличивает риск перевернуться. Мы его еще не подняли. Однако, 
оставаясь позади, мы все же рискнули его поднять.

Мы полетели по воде как стрела, неся в три раза больше парусов, чем позволяет 
конструкция лодки. Скоро мы поравнялись с идущими впереди. Однако все шло не 
так уж хорошо; трудно было выдерживать курс. Но другим было хуже. Они пытались 
последовать нашему примеру, но неудачно. Две лодки опрокинулись, три порвали 
свои драгоценные паруса в клочья и отказались от борьбы. Мы держались впереди и 
после шестичасовой гонки были удостоены третьей премии.

Я участвовал еще в нескольких регатах. Иногда мне везло, иногда нет. Но почти 
всегда я выступал против известных яхтсменов, носивших гордые титулы «чемпион 
всей Германии» или «победитель Олимпиады». Каждый год для них строились новые 
яхты, что затрудняло соревнования. В общем, пока я учился в школе, мое сердце 
было в плавании, поэтому неудивительно, что мои школьные оценки последовательно 
ухудшались. Мне все же удалось продержаться, хотя я сменил уже шесть школ, 
иногда по собственному желанию, а иногда и нет.

Я хорошо успевал по математике, другие же предметы, казалось мне, требовали 
слишком много зубрежки, а мне никогда не удавалось хорошо что-либо запоминать.

В 1938 году отец отправил меня в Соединенные Штаты. Морское путешествие само по 
себе оказалось для меня замечательной школой, было интересно и полезно. 
Находясь в Америке, я учился в Кливленде, и, конечно, это помогло улучшить мой 
английский.

Когда я вернулся домой, на очередь встал вопрос моей дальнейшей карьеры. Долгое