бомба, но даже серия бомб. Поэтому работы здесь продолжались без перерыва при 
самом страшном воздушном налете. Задержек в размещении подлодок больше не было. 
Цифры впечатляли. Для работ потребовалось около полумиллиона тонн железобетона 
на сумму свыше 125 миллионов марок. Убежища строились по всему французскому 
побережью, особенно в Лорьяне.

Когда мы ехали в отпуск, командующий флотилией сел в поезде рядом со мной и 
рассказывал, как развивался подводный флот.

– В убежищах больше нет места, – сказал он. – Мы просто не знаем, где размещать 
лодки, когда они приходят. Их количество уже превысило возможности целой 
системы бункеров. Понимаете ли вы, что сейчас через день в море выходит новая 
подлодка, а недавно у нас было всего три сотни во всей Северной Атлантике. 
Только подумать!

Действительно, я знал, что в последние несколько месяцев выпуск подлодок 
увеличился намного более, чем за все время войны.

В Берлине я встретился с семьей и застал дома брата. Он служил в Норвегии, и 
ему всегда удавалось получить отпуск так, чтобы он совпадал с моим. Он был 
старше меня на шесть лет, родившись в Первую мировую войну. В те дни отец 
служил в армии, и мама ждала его. Теперь она выносила еще больше страданий 
из-за мучительно долгого ожидания новостей от сына, находившегося в море. 
Больше того, война, кажется, идет не слишком успешно, начались воздушные налеты.
 Хотя наша пропаганда была искусна в выборе выразительных аргументов, а 
общественный настрой удивительно высок, в определенных кругах появились попытки 
заглянуть себе в душу. Лично я не мог не размышлять с беспокойством об 
американском производстве, так как в 1938 году я видел заводы Форда, 
выпускавшие 5000 машин в день. Ключ к победе лежал в нашей способности 
прекратить поставки США другим странам. Но были ли мы готовы к этому? Мы, те, 
кто служил на флоте, не знали ответа. Да и откуда? Мы не имели представления ни 
о промышленном потенциале Германии, ни о том, насколько быстро можно выпустить 
подлодку. Но одну вещь мы действительно знали, сталкиваясь с ней постоянно. Мы 
не могли вести подводную войну так, как вели. Последние рапорты о потопленных 
грузах не позволяли нам закрывать глаза на тот факт, что наша работа с каждым 
днем становится все труднее, как и на правду о том, что наши потери ужасающе 
возрастают. Радар, особенно воздушный, стал козырной картой противника. 
Последний приказ адмирала Деница гласил: «Не позволяйте самолетам беспокоить 
вас. Просто сбивайте их». На самом деле люфтваффе оказалось так прижато в связи 
с боями на всех фронтах, что потеряло господство в Бискайском заливе, который 
мы пересекали каждый раз, выходя в море или возвращаясь домой. Районы, где еще 
два года назад мы едва ли видели вражеский самолет, теперь контролировались ими,
 а мы, боясь их, должны были погружаться каждые два часа.

Между тем нас снабдили четырехствольной зенитной установкой, которая 
располагалась на платформе позади боевой рубки. Четыре пулемета последней 
конструкции завершали наше вооружение. Чтобы проверить, насколько оно 
действенно против воздушных атак, специально оборудовались два корабля. На их 
покрытых броней рубках стояли зенитные пушки и тяжелые пулеметы. Идея состояла 
в том, чтобы приманить самолеты видом обычной подлодки, а затем поразить их 
пушечным залпом. Казалось, все были уверены в успехе, и наше командование 
надеялось, что такая демонстрация в дальнейшем будет удерживать вражеских 
летчиков от нападения на нас. Но на деле все оказалось совсем иначе. Однажды 
один из этих кораблей, снабженных зенитками, шел по поверхности в Бискайском 
заливе. Вскоре появились два самолета, снабженные четырехсантиметровыми пушками,
 в то время как наши корабли имели только двухсантиметровые пушки. Самолеты 
держались вне зоны досягаемости выстрелов и с безопасной для себя дистанции 
уничтожили на палубе всех раньше, чем подлодка успела погрузиться. С самого 
начала это было безнадежно. В результате 14 человек погибли, из них два офицера,
 а командир тяжело ранен. Выбрав единственно верный способ, они сумели 
погрузиться, и кораблю, к общему удивлению, посчастливилось вернуться на базу. 
Для всех нас это был весьма обескураживающий эпизод. Но Дениц не изменил своего 
решения. Планировались новые типы подлодок, и продолжались неослабные поиски 
защитных устройств. Я полагаю, он просто не мог изменить свои взгляды так 
быстро. Единственное, что можно сказать, он никогда не щадил ни себя, ни тех, 
кто служил под его командованием. Оба его сына, офицеры-подводники, погибли.

Мы снова вышли в Атлантику. Дважды мы погружались для атаки, но оба раза 
отказывались от нее, так как пароходы были нейтралами. Абсурдно! Долгое время 
после этого мы ничего не видели, но все время постепенно приближались к 
Гибралтарскому проливу, через который неизбежно проходило много судов.

Стоял чудный весенний день, на небе ни облачка, и мы ясно могли видеть Рок, 
британскую крепость, господствующую над Средиземным морем. Именно здесь 
находились столбы Геракла и Джебел-Тарик, сыгравший такую важную роль в истории.
 Под его защитой собрали флот вторжения как раз тогда, когда африканская 
кампания шла к концу и они готовились захватить Италию.

Наконец в завершение нашего монотонного ожидания мы увидели клубы дыма и 
бесчисленные мачты. Но почти сразу появились самолеты, и нам пришлось