нам удалось заснуть. Снаружи, в траншеях, притопывали ногами часовые. Туман 
покрыл все, и часовые не видели ничего, кроме брустверов.
   Ночью мы едва не замерзли, несмотря на занавески и ламповые нагреватели. 
Температура опустилась до минус двадцати пяти. В окоп набился туман.
   Солдаты проводили время кто как мог. Кто-то, наплевав на мороз, предпочитал 
спать, кто-то играл в скат, кто-то, зажав онемевшими пальцами ручку, писал 
домой. На свечах приходилось экономить. Под них подставляли котелки, куда 
собирался сплавившийся воск. Таким образом удавалось продлить жизнь свечи в 
четыре-пять раз. Я до сих пор вспоминаю о блиндажах, погребенных под снегом, 
будто о предании, услышанном в детстве.
   Мы выбрались из окопа, стуча зубами от холода, и возобновили свои поиски. 
Стояла полная тишина. Все вокруг было парализовано холодом – врагом не менее 
опасным, чем Красная армия. Мы долго шли вдоль проволоки, на которой висели 
сосульки.
   К концу утра часть нашего отряда наконец-то нашла свои полки. Их офицеры 
сообщили нам точное местоположение двух других подразделений. Нас оставалось 
еще шестнадцать человек. Мы искали каждый свои роты, так как новобранец 
числился совсем в другом взводе. А погода была не из лучших. Приходилось 
действовать методом проб и ошибок, а значит, каждый из нас проделал большой 
крюк, прежде чем добрался до места.
   Нас обуял гнев. Да что же это такое! Почему нам не дали четких указаний? 
Немецкие солдаты, привыкшие к идеальной точности, не могли понять, как 
допускается подобный беспорядок. В Польше, Франции, малых странах, работа 
вермахта была организована просто великолепно. Но в безбрежной России, где 
линия фронта составляла тридцать тысяч километров, эффективность сошла на нет. 
Положение затрудняло отсутствие транспорта в эту ужасную зиму. А нам предстояло 
пережить еще одну, хотя тогда мы об этом еще не знали.
   Не успело стемнеть, как четырнадцать солдат нашей группы наконец нашли свои 
подразделения. Мы с молодым новобранцем остались вдвоем на заледеневшей дороге, 
по которой мотались туда-сюда. Прошли через почти заброшенную деревню, где 
осталось всего несколько солдат, одетых во что попало. Они молча смотрели на 
нас. Мы поспешили удалиться.
   Итак, нам следовало двигаться на северо-восток. Пока еще не совсем стемнело, 
мы пытались по сохранившимся указателям определить наше местоположение. Мы 
держались справа от земляных укреплений и траншей. Но в сгустившемся тумане все 
наши попытки сводились к нулю.
   Несмотря на молодость, я должен был что-то придумать. Спутник ждал от меня 
проявления инициативы. Я предложил вырыть окоп на ночь. Это привело новобранца 
в ужас. Он во что бы то ни стало хотел идти.
   – Скоро мы найдем наш полк, – сказал он.
   – Да ты что! Здесь нельзя бродить по ночам. Мы совсем заблудимся и попадем в 
пасть волкам.
   – Волкам?
   – Естественно. Но в России есть много чего и похуже.
   – Но волки могут напасть на нас и прямо здесь.
   – Еще бы! Конечно нападут, если будем стоять. А когда заберемся в окоп, они 
оставят нас в покое. Если полезут, пристрелим их, вот и все дела.
   – Мы и так можем их пристрелить. А к завтрашнему утру вообще не вспомним, 
куда шли.
   – Мы же идем по дороге! Настанет утро, пойдем по ней дальше. Говорю же тебе: 
лучше вырыть окоп. Уж я-то знаю, что говорю.
   Наконец мне удалось его убедить. Только мы начали долбить окаменевшую землю, 
как послышался звук мотора.
   – Грузовик! – обрадовался новобранец.
   – Грузовик? Ты что, спятил? Неужели не слышишь, как лязгают гусеницы? Он 
уставился на меня:
   – Танк? Это наш танк, да?
   – Да откуда же мне знать?
   – Но мы же за линией фронта, правда?
   – Господи, конечно… Я надеюсь… Меня всегда раздражали люди, которые любят 
долгие объяснения тогда, когда надо действовать мгновенно.
   – Так что же нам делать?
   – Убирайся с дороги и хотя бы укройся за сугробом!
   Я уже отошел. Урчание приобрело угрожающий оттенок. Танк почти поравнялся с 
нами, а видимость была нулевая. Прошла целая вечность, пока, наконец, в темноте 
показался силуэт. Грохот был оглушающий. Я всматривался в темноту, но без толку.
 Наконец, я решился и, выбравшись из укрытия, направился к танку, оставив 
спутника самому решать, как ему быть. Через секунду новобранец уже был рядом. В 
его глазах стоял вопрос.
   – «Тигр», наш танк, – объяснил я. – Надо попытаться его догнать.
   – Побежим следом! Да?
   – Да, только осторожно. А то, не дай бог, примут нас за русских.
   – Но если мы догоним, они возьмут нас на броню?
   – Наверняка.
   Истошно вопя, мы побежали к танку изо всех сил. Но шум двигателя заглушил 
наши крики, и танк прошел мимо.
   – Хватай свои пожитки, – крикнул я новобранцу. – Бежим вперед! Надо их 
остановить.
   Мы помчались за танком, но, как ни медленно он шел, за ним было не поспеть. 
Мы уже задыхались. Я понял, что так мы его не догоним, и остается один выход.