фюрера, создалось такое впечатление, что заговор и подложенная бомба — дело рук 
сухопутной армии, в то время как кригсмарине и люфтваффе к измене непричастны. 
Поэтому первым же указом фюрер передал Гиммлеру, рейхсфюреру СС и рейхсминистру 
внутренних дел, все полномочия в отношении Резервной армии и армейских 
командных инстанций на территории рейха (включая ОКВ), кроме тех, что входили в 
компетенцию ОКЛ и ОКМ. Настроенный самым решительным образом, Генрих Гиммлер 
вылетел в Берлин во второй половине дня 20 июля. 
Указ фюрера давал ему право санкционировать арест военнослужащих любого ранга, 
т.е. наделял полномочиями, не входившими до сих пор в юрисдикцию шефа немецкой 
полиции. 
В моем присутствии Гиммлер потребовал особых полномочий для IV управления РСХА 
(гестапо), учитывая чрезвычайный характер происходящих событий. Фюрер 
придерживался той точки зрения, что гестапо должно иметь безусловное право на 
изоляцию заподозренных в государственной измене военнослужащих, в первую 
очередь офицеров-предателей, окопавшихся на штабных должностях. Подобного рода 
практика противоречила всем имевшимся на тот момент указам и постановлениям о 
подсудности военнослужащих, поэтому, в целях закрепления полномочий Гиммлера в 
законодательном порядке, фюрер назначил его командующим Резервной армией, т.е. 
старшим воинским начальником всего института резервистов, в состав которого 
входило и ОКВ. Особым постановлением Гитлер разрешил рейхсфюреру СС 
задействовать в [337] оперативно-розыскных мероприятиях вверенные ему 
полицейские инстанции, поскольку в заговоре принимали участие и гражданские 
лица. После того как поступила информация об аресте двух офицеров кригсмарине и 
офицера люфтваффе, участвовавших (заподозренных в соучастии) в заговоре, Гитлер 
подписал приказ: 
«Гестапо (СД) представило главнокомандующим составными частями вермахта списки 
военнослужащих, чье участие в заговоре не вызывает сомнения и практически 
доказано. Вышеупомянутые солдаты и офицеры подлежат досрочному увольнению из 
рядов вооруженных сил (с позором) с их последующей передачей следственным 
органам гестапо». 
Гитлер распорядился учредить специальный «Суд чести» для рассмотрения дел 
солдат и офицеров сухопутной армии, находящихся под подследственным арестом 
гестапо согласно приказу командующего Резервной армией рейхсфюрера СС Гиммлера. 
В состав «Суда чести» вошли 5 генералов вермахта, которым предстояло определить,
 кто из подследственных подлежит незамедлительному увольнению из армии. Членами 
«Суда чести» были назначены: 
генерал-фельдмаршал фон Рундштедт 
генерал-фельдмаршал Кейтель 
генерал-оберст Гудериан (начальник генштаба сухопутных войск) 
генерал-лейтенант Шпехт (инспектор подготовки кадров комсостава) 
генерал-лейтенант Киргхейм (как постоянный заместитель Гудериана) 
2 заместителя. 
Согласно материалам предварительного следствия «Суд чести» выносил решения и 
представлял их на утверждение фюреру: 
1. Увольнение из рядов вооруженных сил. 
2. Отстранение от занимаемой должности (до вынесения решения Народным 
трибуналом). [338] 
3. Дисциплинарное взыскание, если действиями (или бездействием) не был нанесен 
значительный ущерб. 
4. Освобождение из-под стражи. 
Если мне не изменяет память, «Суд чести» заседал 4 раза в августе и начале 
сентября.{89} Протоколы вел начальник управления кадров вермахта или его 
постоянный заместитель генерал-майор Майзель из дисциплинарного отдела. 
Каждое дело рассматривалось в индивидуальном порядке — решения принимались 
после тщательного обсуждения и голосования (в подавляющем числе случаев — 
единогласно, в остальных — большинством голосов) и только потом передавались на 
утверждение фюреру. 
Вначале Гитлер согласился с моим предложением предать виновных суду военного 
трибунала. Однако затем он изменил свое решение после доклада рейхсминистра 
Тирака, считавшего, что судебные процессы, в которых наряду с военнослужащими 
замешаны и гражданские лица, подлежат юрисдикции суда Народного трибунала, в 
компетенцию которого как раз и входило рассмотрение дел, связанных с фактами 
государственной измены, шпионажа и прочих политических преступлений. 
Таким образом, роль «Суда чести» сухопутной армии сводилась к следующему: суд 
выносил частное определение о необходимости (или отсутствии таковой) передачи 
дела в суд Народного трибунала для последующего утверждения Гитлером как 
главнокомандующим сухопутной армией. В случае согласия фюрера с нашими 
представлениями и передачей дел Народному [339] трибуналу соответствующая 
командная инстанция вермахта ходатайствовала о досрочной демобилизации 
подозреваемого, т.е. принятие окончательного решения оставалось за армией. 
Чрезвычайная ситуация, сложившаяся после событий «20 июля», совершенно 
справедливо и закономерно потребовала применения экстраординарных мер от 
военно-политического руководства страны. В связи с этим считаю принципиально 
правильным решение о наделении Гиммлера особыми полномочиями, согласно которым 
арест, дознание и предварительное следствие проводились органами службы 
безопасности СС (СД) без привлечения военно-юридических служб вермахта. 
Правильно и то, что «Суд чести» не выносил приговоры, а на материалах 
предварительного следствия рекомендовал или не рекомендовал дальнейшее 
рассмотрение дел судом Народного трибунала... 
Насколько мне известно, в ходе заседаний Народного трибунала 3 или 4 обвиняемых