вооружении и боевой подготовке, а также на многократное превосходство
морально-боевого духа своей армии, которое оно умело искусно использовать.
Когда же эти предпосылки постепенно отпали, война снова стала “нормальной”.
Признать это Гитлер не хотел. Если в операциях первых лет войны большую роль
играла смелость войск, о которой сам Клаузевиц говорит, что “на войне у 
смелости
особые привилегии”, что “сверх учета пространства, времени и сил надо накинуть
несколько процентов и на нее”{36}, то с 1942 года появилась ложная смелость,
которая, чтобы не выразиться еще более сильно, по словам Клаузевица,
заключается в том, чтобы “дерзать против природы вещей, грубо нарушая законы
вероятности”{37}. Операции немецкой армии были в конце концов лишены всякой
разумной основы, а руководящие ими лица были скованы в своих действиях.
Поэтому они были заранее обречены на провал.
ЛИТЕРАТУРА
Grеinег Н., Die Oberste Wehrmachtfuhrung 1939-1943, Wiesbaden, Limes Verlag,
1951.
Paget R., Manstein, seine Feldzuge und sein Proze?, Limes Verlag, Wiesbaden.
Plettenberg M., Guderian. Hintergrunde des deutschen Schicksals 1918-1945, 
ABCVerlag,
Dusseldorf. [89]
Генерал-фельдмаршал в отставке
Альберт Кессельринг
Война в бассейне Средиземного моря
Сегодня, когда наш разум с быстротой молнии постигает мировое пространство и
его геополитическое, политическое и военное значение и связи, мы уже почти не
представляем себе, каким узким был наш кругозор в продолжение десятилетий,
предшествовавших второй мировой войне. Даже наша маленькая Европа вызывала
у нас благоговение своими громадными, да что там, — бесконечными просторами.
В то время как другие народы в течение целых столетий пытались покорить мир,
мы, немцы, воевали внутри своих границ и наряду со многим другим теряли
перспективу, теряли возможность предвидеть грядущее. В этом виновны не одни
мы. Континентальное положение нашего народа, окруженного подчас
враждебными ему державами, вынудило нас быть осторожными и ограничиваться
концентрацией своих сил главным образом для защиты от Востока и Запада.
Немецкие генералы, привыкшие смотреть в этом направлении, стали в ходе
истории виртуозами ведения только континентальной войны. В этом ничто не
изменилось даже тогда, когда развитие техники позволило нам создать мощный
военно-морской флот и такую же авиацию.
Чем был для нас, немцев, Средиземноморский бассейн? Страной, куда мы мечтали
совершить поездку; районом, где когда-то происходили величайшие исторические
события; рынком сбыта да, может быть, такой областью, где можно найти
союзников, которые могли бы обеспечить защиту границ Германии с юга.
Война 1914-1918 годов, после того как уже в самом ее начале Германия потеряла
свои колонии, стала чисто континентальной. Осторожное проникновение немцев в
Средиземноморский бассейн имело целью только защиту южного австрийского
фланга, когда в войну против Австро-Венгрии вступила Италия. [90]
В 1939 году в Берлине надеялись, что итальянцы с самого начала будут на стороне
Германии. Однако, когда Италия отказалась от этого партнерства, немецкие
политики были явно разочарованы. И лишь когда они научились по достоинству
ценить те выгоды, которые может при нести воюющему народу соседнее
дружественное и невоюющее государство, тогда это разочарование сменилось
полным удовлетворением.
Италия своим “сапогом” и островами, расположенными на юге и западе, глубоко
вдается в Средиземное море, воды которого в южной части омывали в ту пору
берега итальянской колонии в Северной Африке — Триполитании. Италию с ее
североафриканскими владениями можно было считать единым целым,
коммуникации которого были достаточно защищены мощным итальянским
военно-морским флотом и внушительными силами авиации, имевшими
достаточное количество морских и воздушных баз. Этими силами Италия в случае
войны должна была забаррикадировать пролив между Тунисом и Сицилией,
имеющий решающее значение для господства на всем Средиземном море, а также
захватить остров Мальту.
Великобритания как вторая держава, сильно заинтересованная в Средиземном
море, владела подходами к нему: Суэцким каналом на востоке и Гибралтарским
проливом на западе. Благодаря тому что в ее руках находился остров Мальта, она
создала себе опорный пункт в самой центральной части Средиземного моря,
который имел огромное значение как в оборонительном отношении — для охраны
британских морских путей из Гибралтара в Порт-Саид, — так и в наступательном
отношении, в качестве постоянной угрозы итальянским морским коммуникациям
между метрополией и Триполитанией. На случай войны, в которой Италия и
Великобритания выступят противниками, обе страны уже имели первую задачу.
Для Италии она заключалась в захвате острова Мальты, для Англии — в его
обороне.
С точки зрения сухопутной войны условия обороны итальянской Триполитании
были хотя и не идеальными, но и не внушали опасений. Со стороны Египта как
места сосредоточения крупных английских резервов на суше, на море и в воздухе
ничего не могло угрожать, так как силы обеих сторон разделяла негостеприимная
пустыня, а слишком [91] растянутые коммуникации были бы в постоянной
опасности. Французская Северная Африка также не могла вызывать опасений, так
как французские колониальные войска, как показал опыт, при возникновении