Не успел Гитлер подписать 17 июня 1936 года указ о назначении шефа 
объединенной имперской полиции, как Гейдрих подсказал Гиммлеру, как следует 
понимать это назначение. Гиммлер не должен был ограничиваться только 
полицейским управлением министерства, а потребовать для себя решения вопросов 
прессы, право на ношение и торговлю оружием, контроля паспортного режима, 
ведение личных дел не только всех сотрудников полицейского управления, но и 
начальников полиции округов и районов.
      Что же оставалось в ведении Далюге? Гиммлер отодвинул его в сторону, 
оставив за собой Гейдриха и определив для него ключевую роль. Реформировав 
полицейское управления в главное, шеф объединенной полиции образовал два 
управления: полиции безопасности, в которое вошли государственная тайная и 
уголовная полиции и которое возглавил группенфюрер СС Райнхард Гейдрих; и 
полиции общественного порядка, объединившее обычную полицию, жандармерию и 
общинную полицию, которое было подчинено обергруппенфюреру СС и генералу 
полиции Курту Далюге.
      Гиммлер и на этот раз оказался победителем: полиция гитлеровской Германии 
была теперь у него в руках. Он мог приступить к выполнению второй части своего 
далеко идущего плана — объединению СС и полиции в один охранный орган третьего 
рейха.
      
Глава 8
СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ
      
      
      27 января 1937 года прусское земельное управление уголовной полиции, 
главный координирующий орган всех криминалистов Германии, расположенный на 
площади Александерплац в центре Берлина, объявил всеобщую готовность. Через 
несколько часов все его региональные отделы и отделения на территории рейха 
получили циркуляр, в котором говорилось о «первоочередной задаче в сфере борьбы 
с преступностью на текущий момент».
      Штабквартира требовала «незамедлительно предоставить ей списки всех 
находящихся на свободе правонарушителей, числящихся за местными полицейскими 
структурами и подпадающих под категории профессиональных преступников, злостных 
рецидивистов и особо опасных нарушителей нравственности». При составлении 
списков надлежало присвоить каждому преступнику личный порядковый номер. 
Директива гласила: «В случае проведения мероприятия (операции по задержанию и 
аресту преступников) будет указываться только порядковый номер подлежащего 
аресту рецидивиста».
      Через месяц все было готово к началу акции. 23 февраля в директиве шефа 
германской полиции было сказано: 9 марта «превентивно взять под арест 2000 
рецидивистов и общественно опасных нарушителей нравственности». В тот же день 
заработали телетайпы берлинского центра, рассылая приказ на периферию, и по 
всему рейху прокатилась волна арестов. Как и предписывалось сверху, в ходе 
операции было задержано ровно 2000 человек. Всех их заключили в 
концентрационные лагеря: Заксенхаузен, Заксенбург, Лихтенбург, Дахау.
      Данная акция открыла наиболее щекотливую страницу в истории 
неполитической полицейской деятельности третьего рейха, определенную понятием 
«профилактическая борьба с преступностью».
      Многие годы господа с Александерплац пробивали идею, заключавшуюся в том, 
что с помощью жесточайших мер профилактики (защитные или превентивные аресты), 
можно предотвратить совершение рецидивистами новых преступлений. Руководство 
полиции безопасности подхватило эту идею.
      В рамках «профилактики» возглавляемое Райнхардом Гейдрихом управление, в 
состав которого входила и уголовная полиция, получило возможность объявлять 
врагами нации целые группы населения и, подводя их под программу 
«профилактической борьбы с преступностью», подвергать репрессиям, не считаясь с 
существующим законодательством.
      Согласно параграфу 42 имперского уголовнопроцессуального кодекса только 
суд мог выносить решение о превентивных арестах да и то лишь в том случае, если 
преступник однозначно представлял угрозу общественной безопасности. Однако для 
политической полиции это обстоятельство не могло стать помехой. Тем более что 
решения судов, исполнявших излишне педантично свои обязанности, казались 
сотрудникам Гейдриха слишком либеральными и нормативными.
      В итоге полиция безопасности присвоила себе исключительные полномочия 
подвергать «профилактическому аресту» так называемых злостных рецидивистов, что 
в третьем рейхе означало немедленное водворение любых лиц за колючую проволоку. 
Руководители полиции позаботились и об основании своих действий. Согласно их 
мнению, суд был способен определить степень общественной опасности преступника 
только в рамках одного конкретного преступления, тогда как полиция, обладая 
необходимым опытом и полной информацией о внешних и внутренних обстоятельствах, 
приведших к преступлению, могла дать совокупную оценку правонарушителю.
      Оставалась, однако, одна неприятная мелочь: полиция на тот период не 
обладала никакими юридическими полномочиями для проведения превентивных арестов.
 Ни один закон этого не допускал. Однако руководителям полиции безопасности 
удалось найти выход и из этого тупика. Так, эсэсовский юрист Вернер Бест заявил 
в одном из своих докладов, что правовая основа для полицейских действий все же 
имеется. «В народном правосознании, — уверял он, — как полицейские службы, так 
и отдельные соотечественники, являются органами народа, которым в рамках 
утвержденных руководством правил народного правопорядка надлежит для достижения 
общенародных целей тесно сотрудничать. И в рассматриваемом случае органы народа