Разочаровала Гиммлера и рождаемость детей в эсэсовских семьях. Вместо 
распропагандированной им системы «четырех детей» в 115 650 семьях женатых 
эсэсовцев количество детей составило по положению на 31 декабря 1939 года в 
среднем 1,1, а в семьях офицерского состава — 1,41 ребенка. Даже созданная им в 
1936 году организация «Лебенсборн» с дешевыми детскими садиками закрытого типа 
рождаемости не увеличила. Да и услугами этой организации пользовались в 1939 
году всего 8000 из общего числа 238 159 членов эсэсовского ордена.
      Антицерковная пропаганда приносила СС больше вреда, чем пользы, отпугивая 
многих от вступления в ее ряды. Даже аристократы стали интересоваться вермахтом 
в большей степени, чем СС, тем более что военная служба в их среде была 
традиционной. Уменьшилось и число сочувствующих. Их взносы в 1936 году 
составили только 400 000 марок. Эсэсовский казначей Поль в связи с этим 
признался: «Организация сочувствующих… перевалила свой пик».
      Падение популярности СС привело к росту увольняющихся из управленческих 
структур ордена фюреров различного ранга, уходивших на более высокооплачиваемые 
должности в промышленности. Их число только в 1938 году составило 44 человека.
      Вместе с тем большую озабоченность кадровиков вызывало и несоответствие 
занимаемым должностям значительного числа офицерского состава среднего звена 
(командиров батальонов и полков, начальников районного масштаба, штабных 
референтов). В представленной Гиммлеру справке говорилось:
      «Из 513 фюреров указанной категории, по нашей оценке, только 128 человек, 
что составляет 26 процентов, полностью соответствуют своим должностям и могут 
быть рассмотрены на выдвижение».
      Магистр черного ордена оказался перед дилеммой, решить которую так и не 
смог, — рост империи СС и нехватка руководящего состава. Поэтому он был 
вынужден принимать в СС людей, которые никоим образом не соответствовали 
нордическим идеалам.
      Следует отметить, что СС обладала неким критериумом, который отличал ее 
от окружающей среды, да и от партии, — своеобразным стилем жизни. Это был не 
националсоциалистский фанатизм, хотя он и находил свое отражение в 
многочисленных приказах Гиммлера, и не усиленное навязывание собственных мнений,
 а, как отметил тогдашний министр финансов граф Шверин фон Крозик, 
«обязательство, направленное не как в партии на достижение поставленной 
политической цели, а на выражение определенных черт характера».
      К тому же в СС нашла свое отражение ментальность добровольческого корпуса,
 выраженная в словах ее интерпретатора Эрнста Юнгера: «Главное — не то, за что 
мы ведем борьбу, а — как мы ее ведем».
      Один из его учеников, ставший позднее юрисконсультом гестапо и 
обергруппенфюрером СС, доктор Вернер Бест сформулировал эту идею как 
«героический реализм». Еще в 1930 году он провозгласил:
      «Борьба необходима, она вечна, цели ее определяются временем и 
обстоятельствами, поэтому они могут меняться. Следовательно, речь идет не об 
успехе этой борьбы… И мерилом нравственности является не содержание, не „что“, 
а „как“, то есть форма».
      Такое высказывание стало основой эсэсовского образа мыслей, формулировку 
которого дал Гиммлер: «Слова „невозможно“ быть не должно».
      Стремление показать свою дееспособность и готовность к выполнению 
постоянно возникающих задач создавало видимость состояния доисторической борьбы 
людей за выживание, позволяя членам ордена забывать о существующих нормах бытия.

      Молодой Бест в 1930 году верил еще в «благородную борьбу» и «героическую 
мораль», представляя себе некоего бойца как автономную личность и честного 
субъективиста, ответственного только перед самим собой. Но эсэсовцы получали 
приказы сверху, становясь пленниками своеобразной этики, рассматривавшей 
преступления и некую государственнополитическую необходимость как объекты 
чисто технологического характера.
      «Тот, кто не придает никакого значения вопросу, за что он ведет борьбу, 
обращая внимание лишь на то, как он ее ведет, способен при определенных 
условиях геройски действовать и в преступных целях, — дал свою оценку этой 
проблеме Буххайм, закончив свою мысль словами: — Такой боец, ошибочно 
полагающий, что он сам решает свою судьбу, попадая в зависимость от 
тоталитарного аппарата и выполняя его волю, либо не замечает этого вообще, либо 
замечает слишком поздно».
      Вернер Бест осознал это поздно. Романтика героического реализма 
разрушилась, когда он вместе с Райнхардом Гейдрихом стал создавать полицейский 
аппарат террора третьего рейха, а охранные отряды превратились в действенный 
инструмент диктатуры фюрера.
      
Глава 7
ГЕЙДРИХ И ГЕСТАПО
      
      
      6 июня 1932 года произошло событие, буквально всколыхнувшее правление 
НСДАП в Мюнхене. В письме, адресованном рейхсляйтеру по организационным 
вопросам Грегору Штрассеру, гауляйтер провинции ГаллеМерзебург Рудольф 
Йордан102 сообщал потрясающие вещи: в ближайшее окружение Адольфа Гитлера 
проник агент мирового еврейства!
      «Как мне удалось узнать, — писал Йордан, — в правлении партии служит 
некий Райнхард Гейдрих, отец которого, Бруно Гейдрих, проживает в г. Галле. 
Имеются все основания полагать, что этот человек — еврей… Было бы целесообразно,