мере, в отпуск. Если он не с нами, то мы сделаем свое дело и без Гитлера.
      Виктор Лутце, оберлейтенант в отставке, командующий армией СА в 
Ганновере, слушал пьяные речи Рёма с величайшим изумлением, посчитав их за 
государственную измену, которую и поспешил предотвратить. В начале марта 1934 
года он обратился к Рудольфу Гессу86, заместителю фюрера, и рассказал ему о 
высказываниях Рёма. Но Гесс не решился докладывать об этом Гитлеру. Тогда Лутце 
выехал в Берхтесгаден, где встретился с Гитлером, доложил тому о происшедшем и 
рассказал о недовольстве в рядах штурмовиков руководством третьего рейха. 
Гитлер отреагировал на это вяло.
      — Надо обождать, — заметил он, — и посмотреть как будут развиваться 
события.
      Поскольку фюрер не принял никаких мер в отношении своего друга Рёма, 
Лутце доверился генералмайору Райхенау, которому показал подготовленное им 
письмо, адресованное своему начальнику штаба с предупреждением о недопустимости 
ведения дальнейшей кампании против рейхсвера. Райхенау поблагодарил 
обергруппенфюрера СА и сказал одному из своих приближенных офицеров, когда тот 
отошел на значительное расстояние (дело происходило на учениях в Браунфельзе):
      — Лутце не опасен, тем более что он может стать начальником штаба.
      Дело в том, что генерал фон Райхенау с некоторого времени вел переговоры 
с бригадефюрером СС Райнхардом Гейдрихом, шефом тайной государственной полиции 
и службы безопасности, принявшим решение о необходимости ликвидации Рёма вместе 
с руководством СА. Но ему потребовалось определенное время, чтобы склонить 
Гиммлера на согласие со своим планом. Рейхсфюрер СС колебался, и не без 
оснований: решение о ликвидации Рёма могло открыть ящик Пандоры, ядовитое 
содержание которого отравило бы отношения между СС и СА на долгие времена.
      Видимо, инстинктивно Гиммлер держался подальше от противников Рёма. 
Бывший подпрапорщик не забывал те годы, когда обстоятельства свели его с 
капитаном Рёмом. Да и в первые месяцы националсоциалистской эры Гиммлер 
оказался в ближайшем окружении последнего. Они не только произносили 
высокопарные речи, но и часто вместе обедали. Совместно со штандартенфюрером СА 
Улем Гейдрих сформировал мобильную группу молодчиков, которые 3 апреля 1933 
года пробрались в Австрию, где в одном из небольших ресторанов вблизи 
Дурьххолцена убили отколовшегося от Рёма Георга Белля. А на последнем дне 
рождения Рёма 28 ноября 1933 года Гиммлер «пожелал тому, как солдат и друг, 
всего самого наилучшего», заявив, что «с большой гордостью будет и впредь 
считать себя в числе самых преданных его соратников». Оба были крестными отцами 
первого ребенка Гейдриха. Так что даже после скандального выступления Рёма 
против Гитлера в Берлине Гиммлер попытался образумить того и удержать от 
необдуманных шагов против фюрера.
      Однако верность Рёму, о которой он неоднократно заявлял, уступила весною 
1934 года место соображению о большей важности союза с Герингом, так как он мог 
стать предпосылкой передачи прусского гестапо в подчинение руководства СС. Из 
этого исходил и план Гейдриха: без Геринга заполучить гестапо было бы 
невозможно, а для сотрудничества с ним необходим отход от Рёма. К тому же 
Герман Геринг больше всех других националсоциалистских бонз опасался 
штурмовиков Рёма. Создавая сеть полицейпрезидентов и советников СА в различных 
землях, Рём угрожал всемогуществу Геринга в Пруссии. Победа его над рейхсвером 
означала бы крушение надежды Германа стать самому в будущем главнокомандующим 
вермахта87.
      И Гиммлер решился перейти на другую сторону баррикады. Сделать это было 
нетрудно, так как Рём неосторожно перессорился почти со всеми властными 
группировками режима. Так что каждый из них был заинтересован в ликвидации его 
вместе с окружением и надеялся извлечь выгоду от разгрома СА. Рейхсвер и Геринг 
избавились бы от нежелательного конкурента, партийные аппаратчики и блюстители 
добродетели — от возмутителя спокойствия, а СС — от того, что ее еще связывало 
с СА.
      И игра Райнхарда Гейдриха началась. Такая партия, как НСДАП, возникшая во 
времена убийств по приговорам тайных судилищ и разгула добровольческого корпуса,
 криминализировавшая политику, не знала других средств решения внутрипартийных 
разногласий кроме насилия.
      «То, что когото уводят за угол, не воспринимается у нас слишком трагично.
 Такая деятельность является составной частью нашей организации», — 
философствовал Георг Белль, пока его собственные убийцы из числа тех же 
штурмовиков не подтвердили правоту таких высказываний, в числе которых были его 
же слова: «Мы называем это самозащитой, вы — убийством. Считаю вполне 
обоснованным, если в интересах партии ктото и будет устранен».
      В случае с Рёмом это означало: только мертвый начальник штаба СА может 
обеспечить власть предержащим безопасность со стороны штурмовиков. Формальное 
возбуждение судебного процесса против Рёма — гомосексуалиста, старейшего друга 
Гитлера, знавшего доподлинно все внутренние проблемы националсоциализма — было 
для фюрера неподходящим делом. Поэтому Рём должен был умереть.
      В конце апреля 1934 года Гейдрих приступил к работе. Пока Гиммлер 
объезжал эсэсовские полки, чтобы подготовить их личный состав к выступлению 
против бывших товарищей — штурмовиков, Гейдрих собирал материалы, которые 
должны были доказать Гитлеру и руководству рейхсвера антигосударственную суть 
планов Рёма.
      Отягчающий материал Гейдрих получал через унтерштурмфюрера СС Фридриха 
Вильгельма Крюгера, носившего форму обергруппенфюрера СА и являвшегося шефом 
управления военной подготовки штурмовиков. Гейдриху помогли также сведения, 
полученные от почетного фюрера СА, бывшего генерала Первой мировой войны