международный еврейский капитал, натравляющий жителей городов на сельского 
труженика». А происходило все это, по его мнению, следующим образом: «С помощью 
спекуляций и игры на бирже еврейский капитал добивается уменьшения цены 
производителя и увеличения потребительской цены. Сельский производитель должен 
меньше зарабатывать, а горожанин при этом больше платить. Полученную прибыль 
заглатывает еврейство и его приспешники».
      Если до «пивного путча» 1923 года евреи в дневниковых записях Гиммлера 
еще носили какието индивидуальные черты, то теперь они превратились в некую 
общую массу. Каждый неариец стал для Гиммлера лазутчиком всемирного еврейского 
заговора. Наконецто он нашел своего врага.
      В той же дневниковой записи обнаруживается и другой «смертельный враг», 
без которого рейхсфюрер СС больше не мог обойтись, — славяне.
      «Только в борьбе со славянством, — писал Гиммлер, — немецкое крестьянство 
проявит себя и окрепнет, так как будущее — за германским Востоком… Именно на 
Востоке находятся гигантские территории, приспособленные для сельского 
хозяйства. Они должны быть заселены потомками наших крестьян, чтобы 
прекратилась практика, при которой второй и третий сыновья немецкого 
крестьянина вынуждены переселяться в города для поиска заработка. Только 
переселение на Восток сможет способствовать тому, чтобы крестьянское население 
стало, как прежде, играть ведущую роль в Германии». Переселение, согласно 
Гиммлеру, это проявление немецкого национального духа: «Увеличение численности 
крестьянского населения одновременно способствует пресечению нашествия рабочих 
масс с Востока. Как и 600 лет назад, немецкий крестьянин должен чувствовать 
себя призванным бороться против славянства за обладание и увеличение территории 
святой материземли».
      Таким образом, уже в 1924 году Генрих Гиммлер сформулировал два ключевых 
пункта программы будущих идей СС, определявших антисемитскую и антиславянскую 
политику третьего рейха.
      Борьба со славянским «недочеловеком» и «всемирным еврейством» 
превратилась в идефикс молодого Гиммлера. Пока ее еще не подкрепляли фанатизм и 
псевдорелигиозная одержимость, однако процесс становления мировоззрения 
Гиммлера начался.
      НСДАП в тот период не стала еще организацией, способной воплотить в жизнь 
«крестьянсконародническую политику» Гиммлера, и тогда он примкнул к группе, 
серьезно воспринявшей его лозунг «Назад к земле!», к ордену артаманов65. 
Артаманы принадлежали к народническому крылу немецкого молодежного движения, 
являлись идеалистами, поставившими своей целью создать «новую жизнь на 
собственном клочке земли». Большинство из них к НСДАП не принадлежало.
      В 1924 году первая группа артаманов отправилась в Саксонию, чтобы 
воплотить свои экономические и политические идеи в жизнь (Возможно, хозяйство 
Гиммлера в Нижней Баварии тоже должно было служить целям этого ордена.) Две 
тысячи человек разъехались по крестьянским хозяйствам Восточной Германии, где 
стали готовиться к отражению «нашествия славян».
      Вскоре Гиммлеру удалось пробиться в первые ряды «воинствующих народников».
 Он был избран гауфюрером Баварии, поддерживал контакты с артаманами по всей 
стране, в том числе и с бранденбургским фюрером этого ордена Рудольфом Хёссом66,
 ставшим в будущем комендантом лагеря смерти Освенцим и одним из самых жутких 
сподвижников рейхсфюрера СС.
      Среди артаманов гауфюрер встретил человека, которому было суждено 
перевести народнические предрассудки Гиммлера на идеологические рельсы 
собственной, расовой теории, утверждавшей превосходство нордической расы. Этим 
человеком стал Рихард Вальтер Дарре67, аргентинский немец, выпускник 
Королевского колледжа в британском Уимблдоне, бывший чиновник прусского 
министерства сельского хозяйства и будущий эксперт по аграрным вопросам 
нацистской партии. Онто и стал идеологическим наставником Гиммлера. Дарре 
внушил ему то, что проповедовал на протяжении ряда лет: проблема сельского 
хозяйства — не экономическая, это, прежде всего, — «проблема крови». 
Крестьянство, согласно одной из поздних публикации Дарре, «всегда составляло 
глубинную основу крови народа», и, следовательно, задача государства состоит в 
том, чтобы всемерно содействовать распространению крестьянской крови — путем 
расселения на новых территориях, повышения рождаемости, сокращения переселения 
в города. «Необходимо как можно быстрее неразрывно соединить лучшую кровь 
нашего народа с землей», — призывал Дарре. Самым подходящим резервуаром «лучшей 
крови» он считал некое легендарное существо, уже поселившееся в горячих головах 
народнической молодежи, — нордическую расу. Именно «носители нордической крови»,
 доказывал идеолог, создали все ценности мира: «Мы знаем, что почти все великие 
империи и все величайшие культуры всемирной истории создавались и развивались 
людьми, в жилах которых текла нордическая кровь. Мы также помним, что эти 
великие империи и культуры оказались разрушенными вследствие того, что их 
основатели не сохранили чистоту своей крови».
      Для современников это означало вытеснение всех чуждых нордическому мифу 
идеологических идей, уничтожение всех сил, придерживавшихся 
интернационалистских и гуманистических убеждений, начиная с масонства 
(раздутого нацистской пропагандой до размеров управляющей миром суперсилы) и 
кончая проповедующим человеческое братство и терпимость христианством. 
Потрясенный Гиммлер увидел очертания нового для него мира, о возможности 
существования которого он раньше лишь смутно догадывался. «Оракул крови и 
земли» просветил его, и, возможно, именно тогда Гиммлеру привиделась расовая 
элита будущего — правители будущих германцев, рыцари ордена СС.
      Артаманы растворились в потоке истории, их идеализм не выдержал