левосоциалистический премьерминистр Курт Айснер погиб от пули офицера. 
Коммунисты воспользовались этим и провозгласили Баварскую советскую республику. 
Законное правительство социалдемократов бежало в Бамберг, где стало собирать 
фрайкор, добровольческий корпус, состоявший в основном из бывших фронтовиков. В 
апреле 1919 года прибывшие из Берлина регулярные войска рейхсвера и части 
фрайкора начали готовиться к штурму красного Мюнхена. В небольшой 
добровольческий отряд лейтенанта Лаутенбахера записался и подпрапорщик Гиммлер. 
И опять он опоздал: его часть так и не послали в Мюнхен. Однако мужества он все 
же набрался. 17 июня 1919 года Гиммлер отправил письмо в штаб 11го пехотного 
полка с просьбой выдать ему его документы, как он выразился, «в связи с тем, 
что через несколько дней я поступаю на службу в рейхсвер».
      Однако и с рейхсвером ничего не вышло. Дело в том, что утрата высокого 
покровителя при дворе и растущая инфляция подсказали прагматичному 
Гиммлерустаршему единственно правильное решение относительно дальнейшей судьбы 
сына: Генриху следует выучиться какойнибудь более солидной и стоящей профессии,
 например агронома. Несостоявшемуся полководцу пришлось согласиться с 
предложением отца, тем более что сельское хозяйство его также интересовало. Еще 
мальчиком он собрал огромный гербарий. В недалеком будущем навязчивую любовь 
Гиммлера к растениям и травам испытали на себе узники нацистских 
концентрационных лагерей: Они должны были разводить грядки с травами, так как 
рейхсфюрер СС ценил их лечебные качества выше традиционной медицины.
      Но и карьера агронома оказалась также рожденной под несчастливой звездой: 
не успел Генрих Гиммлер приступить к обучению в крупном крестьянском хозяйстве 
под Ингольштадтом, как его свалил тиф. Некий врач Грюнштадт, вынес приговор: 
«Занятия прекратить на год, затем — очное обучение в учебном заведении». После 
выздоровления, 18 октября 1919 года Гиммлера зачислили на сельскохозяйственное 
отделение высшего технического училища при Мюнхенском университете.
      Так смогли ли сломить Гиммлера пережитые неудачи? Превратился ли он в 
«одинокого волка», брошенного всеми на задворках общества, как говорят легенды?
      Ни в коем случае! В Мюнхене начался самый светлый, безоблачный период его 
жизни, ставящий биографов перед загадкой…
      Ничто не выдавало в приветливом, всегда готовом помочь, слегка занудливом 
юноше, жадном до кулинарных наслаждений и выступавшим на мюнхенских маскарадах 
в костюме турецкого султана АбдулХамида, безответно влюбленном в даму по имени 
Майя Лориц будущего главного экзекутора массового террора.
      Безусловно, политика и «игра в солдатики» еще какоето время занимали его 
душу. Согласно членскому удостоверению от 16 мая 1920 года он записался в 
пресловутый мюнхенский «айнвонервер», в связи с чем получил на складе 21й 
стрелковой бригады «1 винтовку и 50 патронов к ней, 1 каску, 2 патронташа и 1 
мешок для сухарей (старого образца)».
      1 декабря 1921 года Гиммлер считал особым днем в своей жизни: пришло 
сообщение, что ему присвоено звание прапорщика запаса. Совместно с группой 
националистически настроенных студентов Генриху удалось поучаствовать в 
подготовке заговора с целью освобождения из тюрьмы некоего графа Антона фон 
Арко ауф Валлей — убийцы бывшего премьерминистра Баварии Айснера. Однако в 
связи с заменой смертного приговора графу пожизненным заключением, заговорщики 
отказались от своего плана. По этому поводу Гиммлер особо расстраиваться не 
стал. Он невозмутимо записал в дневнике: «Что ж, какнибудь в другой раз».
      Его мучили другие, довольно неприятные проблемы. В ноябре 1919 года 
Гиммлер вступил в студенческое братство «Аполлон», не зная, как будет совмещать 
свою новую жизнь с архикатолическими убеждениями, полученными в родительском 
доме, и чрезвычайно восприимчивым желудком. Дело в том, что церковь запрещала 
дуэли, а врачи — пивные возлияния, обязательные атрибуты жизни немецких 
студенческих союзов. Хмельную проблему ему удалось решить сравнительно легко — 
братство освободило его от употребления пива.
      Правда сотоварищи провалили его уже на следующих выборах в братство. 
Долго не мог «Хайни» найти и партнера по дуэли: очевидно, сокурсники считали 
его малоспособным и в этой области. Только на последнем курсе, в июне 1923 года 
нашелся студент, нанесший Гиммлеру шрамы на лице, без которых будущий глава СС 
не представлял себе тевтонского воспитания.
      Гиммлеры всегда были убежденными католиками. Одному из кузенов Генриха — 
Августу Вильгельму Патину даже удалось дослужиться до каноника престижной 
мюнхенской церкви Хофкирхе. Да и сам Генрих Гиммлер считался верным 
христианином. Посещение воскресной мессы являлось для него не внешним ритуалом, 
а внутренней потребностью. В дневнике он записывал впечатления о каждом 
посещении им церковной службы, и почти всегда можно было прочесть: «В этой 
церкви я чувствовал себя особенно хорошо». Когда от девушки, за которой он 
робко ухаживал, Генрих услышал, что она причащается каждый день, то записал в 
дневнике: «Это было самое радостное известие, которое я получил за последние 
восемь дней!»
      Однако вступление в студенческое братство несколько изменило отношение 
Гиммлера к церкви. Разрыв произошел не сразу, но из месяца в месяц становился 
все глубже. Сначала Генрих пытался сохранить в душе церковные постулаты, но 
воспитанное в родительском доме стремление к социальному приспособленчеству 
одержало верх над традицией.
      «Я полагаю, что вступил в конфликт с моей религией, — записал Гиммлер в 
дневник 15 декабря 1919 года. — Хотя, что бы ни произошло, я всегда буду любить 
Господа, буду ему молиться, я навсегда останусь верным сыном католической 
церкви и буду ее защищать даже тогда, когда она отвернется от меня».
      И это писал человек, который в будущем заставит десятки тысяч эсэсовцев