детали представляемого донесения.
      Так что Вехтер и Гласс продолжали спокойно заканчивать все приготовления 
к 24 июля. Ринтелен уже находился в готовности в гостинице «Империаль». А 150 
подчиненных Гласса получили снаряжение и вооружение, наиболее нетерпеливые 
заговорщики начинали подтягиваться к местам сбора. Вайденхаммер узнал пополудни 
24 июля, что заседание совета министров переносится на 11 часов утра следующего 
дня. И путчисты тоже перенесли свои действия на 25 июля. Подготовленные для 
штурма здания ведомства канцлера на площади Балльхаусплац эсэсовцы получили 
распоряжение собраться в четверть первого дня во дворце спорта по 
Зибенштернгассе, 11.
      В указанное время туда подъехал грузовик с военным обмундированием. 
Группа эсэсовцев в количестве 30 человек, в новых мундирах, села в грузовик и 
направилась к ведомству канцлера, якобы получив на это приказание президента 
Микласа.
      Вехтер находился уже в трактире «Тишлера» на Шауфлергассе, неподалеку от 
ведомства канцлера. Его задача заключалась в ведении в последующем переговоров 
с арестованными министрами и назначении нового состава правительства. Но ни 
Гласс, ни Вехтер не знали, что путч был обречен на провал, еще не начавшись. У 
одного из заговорщиков, инспектора полиции Иоганна Доблера, не выдержали нервы 
и он доложил обо всем начальству.
      Еще до начала заседания Эмиль Фай получил сообщение, что группа 
радикально настроенных нацистов намерена вторгнуться в здание ведомства 
канцлера. Но вместо того чтобы доложить об этом Дольфусу и поднять по тревоге 
армию, он вызвал подразделение хаймвера и попытался выйти на заговорщиков. 
Когда же он, наконец, вспомнил о своем долге, прошли драгоценные минуты. Около 
12 часов дня Фай поспешил на Балльхаусплац и, отозвав в сторонку канцлера, 
сообщил ему на ухо о полученном известии.
      Дольфус посмотрел на него недоверчиво, однако тут же принял решение и 
заявил собравшимся министрам: «Фай только что сообщил мне коечто, но я не знаю,
 соответствует ли это действительности или нет. Будет, однако, лучше, если мы 
прервем заседание, и каждый министр отправится в свое ведомство. О продолжении 
заседания я вас извещу».
      Покачав головами, министры разошлись. В здании остались только канцлер, 
Фай и статссекретарь по вопросам безопасности Карвински.
      Карвински потребовал прислать на площадь усиленный наряд полиции. 
Взглянув в окно, он увидел, как во двор здания въезжал грузовик. «Это, видимо, 
полиция», — подумал он. Через несколько минут в кабинет вбежал капитан охраны и 
доложил Дольфусу, что в здании появились вооруженные люди. Канцлер поспешил в 
соседний зал, чтобы посмотреть во двор. Тут ему доложили, что это — солдаты. В 
тот же момент к нему подбежал привратник Хедвичек и, схватив за руку, 
настоятельно произнес: «Господин канцлер, пошли».
      В угловой комнате, рядом с кабинетом канцлера, находилась потайная 
винтовая лестница, выходившая во двор.
      Но не успели они скрыться, как с лестничной площадки вышел эсэсовец Отто 
Планетта с десятью своими товарищами, которые и наткнулись на канцлера. 
Несколько секунд он стоял в нерешительности, затем истерично закричал: «Руки 
вверх».
      Канцлер сделал порывистое движение рукой и спросил: «Что вам от меня 
нужно?»
      Планетта отпрянул и выхватил пистолет. Раздался выстрел, и Дольфус рухнул 
на пол. На груди у него показалась кровь.
      Заговорщики положили раненого на диван. Через некоторое время канцлер 
открыл глаза и, запинаясь в замешательстве, произнес: «Да что же это такое 
происходит? Появляется майор с капитаном и несколькими солдатами и начинают в 
меня стрелять».
      Но он скоро все понял: это — его конец. Затем между ним и повстанцами 
началась, как ее назвал его английский биограф Гордон Шеперд, «мирная 
политическая дискуссия». «Я всегда старался сделать наилучшим образом все, что 
было в моих силах, стремясь к миру», — произнес Дольфус.
      Один из эсэсовцев ответил, что от канцлера зависело достижение мира с 
Германией, на что умиравший ответил: «Ребята, вы этого не понимаете».
      Эсэсовцы молча смотрели на свою жертву, больше никто не произносил ни 
слова. В 15.45 австрийский канцлер скончался. Его последними словами, 
обращенными к тем, кто жалостливо смотрел на него были:
      «Ребята, вы очень милы по отношению ко мне. Почему же другие ведут себя 
иначе? Я всегда желал мира. Мы ни на кого не нападали, но были вынуждены 
защищаться. Да простит вас Бог».
      Главной же своей цели путчисты не достигли: арест министров не удался. 
Правда, здание радиостанции они захватили. Отто Густав Вехтер бросился за 
помощью. В его мозгу билась мысль, что теперьто настал час для выступления СА. 
Обергруппенфюрер СА Решни должен был вывести свои когорты на улицы и бросить их 
против правительства. Он добрался до гостиницы «СентДжеймс», где собралось 
руководство австрийской СА. Вехтер вспоминал: «Когда я обрисовал положение дел 
бригадефюреру СА Тюрку и потребовал выступления СА, тот в моем присутствии 
отдал приказ поднять по тревоге группы штурмовиков Вены и Северной Австрии и 
заявил мне, что через час они войдут в центр города».
      На деле же Тюрк разделял мнение своего шефа Решни и, как только Вехтер 
помчался дальше, отменил свой приказ, и распорядился отвести венских 
штурмовиков на квартиры. В результате ни одно подразделение СА не пришло на 
помощь путчистам. Вскоре Тюрк дал такое объяснение событиям: «Путч 25 июля