("лебенсборн"), своего рода племенных заводов для людей, где специально 
отобранные девушки с совершенными нордическими признаками вместе с эсэсовцами, 
отобранными по тем же критериям, занимались воспроизведением нордического 
потомства, не вступая между собой в какие-либо законные брачные союзы. Дети, 
родившиеся в этих заведениях, построенных на принципах направленной евгеники, 
принадлежали государству и воспитывались в специальных школах. Теоретически они 
должны были составить первое поколение чистых нацистов, сформированных, начиная 
с эмбриона. Крушение фашистского режима не позволило продолжить этот 
эксперимент. Однако в "источниках жизни" уже появилось на свет пятьдесят тысяч 
детей. Как выяснилось позднее, их интеллектуальный уровень был значительно ниже 
среднего, а доля умственно отсталых среди них в четыре-пять раз превышала норму.
 Нацистские евгенисты игнорировали то, что хорошо знают психологи 
"деградирующих" стран и "вырождающихся" рас: в деле "выращивания" детей самое 
совершенное заведение не идет ни в какое сравнение с любой матерью, даже и 
посредственной. Никакая идеология не может заменить материнской любви. 

Биологические эксперименты Гиммлера над эсэсовцами принимали и другие формы. 
Птицевод полагал, что пища оказывает влияние на анатомические и психологические 
черты людей. Поэтому в казармах СС утренний кофе был заменен завтраком древних 
германцев, состоящим из молока и каши. В качестве питья при еде эсэсовцы 
получали минеральную воду, а меню было "строго научно" рассчитано партийными 
евгенистами. В казармах СС проводились опыты по гипнотерапии, а некоторые 
руководители были подвергнуты опытам по массажу нервной системы. Одним словом, 
с эсэсовцами обращались как с дорогими подопытными животными, но вместо того, 
чтобы почувствовать себя униженными, восстать против оскорбления их 
человеческого достоинства низведением их до положения лабораторных кроликов, 
они прониклись величайшей гордостью. Их-де относят к особым существам, 
сверхчеловекам, взирающим свысока на все остальное человечество. 

Члены этой новой преторианской гвардии почитали одним из главных достоинств 
"великолепную военную выправку", отвечающую требованиям прусских традиций. Все 
в них было слепком с этой модели: высокомерная спесь, жестокость отношений, 
непреклонность, крайняя самоуверенность, сознание своей силы, доведенное до 
абсурда, "кастовая гордыня, садизм в выучке и казарменный мазохизм во всех их 
исходных или развитых формах, сложившихся за двести лет прусского господства" - 
так писал об этих качествах Когон. И далее этот автор замечает: "Критическая 
мысль, которая предполагает способность сравнивать и отличать и требует, 
следовательно, растущего уровня знаний, вредила бы, как они думали, 
эффективности их действий, делала бы их "анемичными", казалась им 
деморализующей, опасной, коварной, "европейской"". И здесь снова вступает все 
то же старое армейское правило: "никогда не пытаться понять". 

Предоставленные им права, такие, как право самим решать вопрос о жизни и смерти 
современников "в порядке защиты своей чести", а также терпимость, с какой к ним 
относились власти, лишь усиливали их уверенность в собственном превосходстве. 
Что касается законности их действий, она просто не ставилась под вопрос; в этом 
не было никогда ни малейшего сомнения. 

И как же могло быть иначе? Ведь вся традиционная элита Германии принимала как 
должное самые преступные акты нацистов и покрывала их своим молчанием. Эта 
элита являлась частью системы и соглашалась сотрудничать с выскочками. 
Возглавив СС, Гиммлер с первых дней стремился вовлечь в ее ряды аристократов, 
всегда обладавших большим престижем, знатных лиц, некоторых видных военных. 
Вступление в ряды СС бывших офицеров из добровольческих отрядов, которые 
считались тогда национальными героями, имело значительный резонанс. Уже в 1928 
году были приняты в НСДАП представители ряда известных фамилий. Еще до 1933 
года многие аристократы входили в "Черный корпус", как называли тогда СС. Среди 
наиболее известных назовем князя Вальдека и наследного великого герцога 
Мекленбургского. После взятия нацистами власти в СС кинулись многие и другие: 
князь Гогенцоллерн-Зигмаринген, последний герцог Брауншвейгский, наследный 
принц Липпе-Бистерфильд, генерал граф фон Шуленбург. Среди них оказался даже 
архиепископ Грёбер из Фрибурга. От этих знатных новобранцев не требовали 
никаких услуг, но ловко использовали их вступление в рекламных целях. Оно в 
такой степени способствовало притоку новых членов, что позднее Гиммлер учредил 
почетные чины СС, присваиваемые известным деятелям, даже и не входящим в эту 
организацию. 

Результаты такой политики не замедлили сказаться, особенно в буржуазных кругах; 
служба в СС рассматривалась теперь как особый шик, а черная форма - как верх 
мужской элегантности. 

Руководители СС могли толковать этот приток новых членов как одобрение своих 
методов, однако нельзя не признать, что отсутствие какой-либо международной 
реакции также немало способствовало их успехам. Призывы немецких эмигрантов 
звучали гласом вопиющего в пустыне. Когда преступления, ежедневно совершаемые в 
Германии, были уже общеизвестны, ни одна "цивилизованная" страна ни на минуту 
не задумалась о необходимости порвать с убийцами. С неизменной учтивостью послы 
продолжали пожимать руки, обагренные кровью невинных, давать торжественные 
обеды в честь палачей. Заключались новые торговые соглашения, Франция 
пригласила фашистскую Германию участвовать во Всемирной выставке 1937 года; и,