месяцев заключения они были приговорены к смертной казни за попытку к побегу. 
Вместо того чтобы казнить их без промедления, комендант лагеря отправил их в 
карьер Маутхаузена, где чудовищная смерть настигала многие тысячи заключенных. 

Это был огромный котлован, в который вела грубо выдолбленная в скале лестница, 
насчитывающая 186 ступеней. 47 пленных-авиаторов привели в карьер босыми, в 
одном нижнем белье. Под градом ударов дубинками и пинков они должны были 
поднять по этой бесконечной лестнице камни весом в 25-30 килограммов. Как 
только их ноша оказывалась наверху, их тут же заставляли бегом спускаться в 
карьер за новым, еще более тяжелым грузом. В первый день погиб 21 человек. На 
следующий день 26 избегнувших смерти заключенных подверглись той же пытке. К 
концу второго дня в живых не осталось никого. 

В том же сентябре 1944 года с инспекцией в лагерь прибыл Гиммлер. В качестве 
развлечения ему показали казнь 50 советских офицеров. Такова странная природа 
германской "военной чести", о которой так много и с таким воодушевлением 
говорили нацисты. 

Широкий отклик получило и еще одно дело военнопленных, дело беглецов из Сагана. 


В маленьком силезском городке Сагане, близ Бреслау, в "сталаге Люфт III" 
содержалось около 10 тыс. английских и американских летчиков. Это были 
беспокойные люди, жившие одной мечтой: как можно скорее сбежать. К концу 
февраля 1944 года охранникам лагеря удалось обнаружить 99 незаконченных 
подземных ходов, готовившихся для побега. Строгая охрана, специально порученная 
резервной армии, состоявшей из сотрудников СА под началом Ютнера, не могла 
помешать постоянному возобновлению этих попыток а одна из них, сотая, даже 
закончилась удачей. Так, в ночь с 24 на 25 марта 1944 года группа из 80 
английских офицеров совершила побег. Этот прекрасный пример британского 
упорства поверг Гитлера и Гиммлера в бешенство. Сразу после обнаружения побега, 
рано утром в субботу 25 марта, была объявлена большая тревога, а гестапо 
Бреслау организовало широчайшую облаву. Первых беглецов, схваченных в 
нескольких километрах от Сагана, возвратили в лагерь, но уже в воскресенье 26 
марта Мюллер передал местным отделениям гестапо приказ расстреливать 
обнаруженных беглецов на месте. В понедельник 27 марта в РСХА состоялось 
совещание, на котором присутствовали представитель министерства авиации 
полковник Вальде, представитель верховного командования фон Ройрмонт, Мюллер, 
Небе. Предполагалось обсудить необходимые меры, но Мюллер, ничтоже сумняшеся, 
объявил, что его службы по приказу Гитлера уже разослали директивы, вступившие 
в силу утром 26 марта, и что 12- 15 беглецов уже расстреляны. Такое решение 
вызвало серьезный протест: все опасались, что в порядке ответных мер будут 
расстреляны германские летчики, находящиеся в плену в Англии, и это 
неблагоприятно отразится на моральном состоянии летчиков люфтваффе, выполнявших 
задания над Англией. Гитлер согласился лишь на то, чтобы первой группе беглецов,
 возвращенных в лагерь, была сохранена жизнь. Для остальных приказ оставался в 
силе. Гестапо Бреслау, которым руководил оберштурмбаннфюрер СС Шарпвинкель, 
было поручено провести казни{30}. Пойманные беглецы, а некоторым из них удалось 
добраться до Киля и даже до Страсбурга, были доставлены в Бреслау и расстреляны.
 Так 50 молодых офицеров заплатили жизнью за свое неколебимое мужество. Исходя 
из принятых в гестапо предосторожностей, Мюллер потребовал не оформлять каких 
бы то ни было документов, связанных с этим делом, а все приказы передавать 
только устно. 

Несмотря на все предосторожности, сведения о казнях летчиков стали известны 
общественности. Тогда Кальтенбруннер приказал представить их как единичные 
случаи: одни беглецы погибли якобы под бомбежками, другие были убиты, оказав 
сопротивление при аресте, третьи - при попытке силой устранить своих охранников,
 вынужденных стрелять в состоянии необходимой обороны, не говоря уж о 
смертельно раненных при попытке вновь убежать во время доставки в лагерь. В 
конце концов, была составлена в этом духе объяснительная записка. Ей, 
разумеется, никто не поверил, напротив, она лишь подтвердила то, о чем все 
догадывались и что было точно доказано после войны. 

Для деятельности гестапо открылись еще две новые области. Первой и не слишком 
для него интересной была обязанность удовлетворять огромные и постоянно 
растущие нужды германской военной экономики в рабочей силе. Эту сторону 
полицейской деятельности нацистов в оккупированных странах можно 
проиллюстрировать цифрами. Вербовка работников для Германии на добровольной 
основе с треском провалилась. Пришлось прибегнуть к насильственной мобилизации, 
принявшей самые различные формы - от "замены" заключенных (французское 
правительство прибегло к моральному жульничеству, согласившись на замену одного 
военнопленного на пять привлеченных рабочих; эта договоренность тщательно 
скрывалась) до обязательной трудовой службы, позволявшей отправлять на работу в 
Германию целые возрастные группы молодежи. Главный организатор мобилизации 
рабочей силы гаулейтер Заукель сам признал, что из 5 млн. иностранных рабочих, 
вывезенных в Германию, только 200 тыс., были добровольцами. Очень часто люди 
уходили в "маки", то есть в движение Сопротивления, сразу по получении 
извещения об их призыве на обязательную трудовую службу. Всего в Германию было 
отправлено 875 952 французских рабочих. А если вспомнить, что на конец 1942