противника. И хотя мы находились всего примерно в 30  метрах в  лесу, они не
обратили на нас никакого внимания. Мне пришлось бежать к  ним, чтобы узнать,
что все три  опорных пункта оставлены. Одно из штурмовых орудий к востоку от
"детского дома" горело, а другое отступило.
    Русские танки и  пехота уже рвались к автостраде. Нельзя было терять ни
минуты. Было  ясно,  что они наступали на север значительными силами с  тем,
чтобы расширить участок прорыва на нашем плацдарме на Нарве.
    Я сразу же быстро двинулся по направлению к усадьбе. Кершер  шел  сразу
за  мной,   и   я  повернул,  чтобы   он  оказался  слева.   Он  должен  был
сосредоточиться  на  том,  что  происходило  на  открытой  равнине.  Русские
двигались  вперед  силой до  полка к северу от наших  опорных  пунктов. Пять
"Т-34"  на  полной  скорости  приближались по  автостраде.  Шестой
русский танк уже почти  достиг "детского дома", прежде  чем мы его
заметили. Но прежде я обратил внимание  на  пять  противотанковых  пушек  на
железнодорожной насыпи, угрожавших  нашему флангу.  В  тот  момент  они были
самым опасным противником. Вскоре я с  ними  разделался,  но успел  при этом
получить  несколько попаданий в ходовую часть.  К счастью, ни одно из них не
вызвало серьезных повреждений.
    В то время как  мой  наводчик унтер-офицер Крамер вел огонь по  русским
противотанковым пушкам, я посмотрел налево, и как раз вовремя. Я увидел, как
"Т-34" развернулся,  когда  мы показались, и  направил пушку почти
прямой наводкой на Кершера.
    Ситуация  достигла  критической точки. Все решали несколько секунд. Нам
повезло, что  русские действовали, задраившись наглухо, как делали всегда, и
не успевали  достаточно  быстро оценить характер местности.  Кершер тоже  не
заметил танка, потому что тот  приближался практически  с  тыла. Он проходил
мимо него на расстоянии не более 30 метров. [107]
    Я  успел вовремя  передать Кершеру: "Эй,  Кершер, "Т-34"
сзади тебя,  берегись!" Все произошло в мгновение  ока. Кершер встретил
русских выстрелом в упор. Они завалились в воронку от бомбы и не вылезали.
    У нас  появилась возможность перевести дух. Если  бы у иванов выдержали
нервы и они открыли  огонь, то, вероятно, нам обоим была  бы  крышка. Однако
остальные пять танков "Т-34" не открыли огня  -- как видно, не
могли взять в толк, кто их подбил и откуда стреляли.
    Всем советским танкам  нужно было  по очереди  миновать железнодорожный
переезд,  прежде  чем  получить возможность  как следует  развернуться. Этот
маневр, естественно,  значительно оттягивал их  атаку. Мы  появились слишком
рано, им не хватило всего нескольких  минут.  По этой же причине мы не могли
достать своими выстрелами остальные танки,  двигавшиеся  по  противоположной
стороне железнодорожной насыпи.
    Русские сразу отступили  под защиту заболоченного леса, когда мы  стали
вносить сумятицу в их  ряды. Пехота неприятеля большей  частью также  успела
отойти, пока мы возились с его противотанковыми орудиями и танками.
    Наши опорные  пункты, естественно,  были полностью  оставлены.  Не было
видно ни  одного  немецкого пехотинца на всем  участке  между Лембиту  и тем
местом, где железнодорожная насыпь исчезала в лесах.
    Только пулемет на правом  фланге дивизии "Фельдхернхалле" под
вечер вновь открыл огонь. Мы вскоре добрались до нашей прежней линии фронта,
где были одни  развалины, и оказались одни на равнине. Мое  донесение о том,
что опорные пункты оставлены  нашей пехотой, почему-то опровергли в дивизии.
Под  вечер я наконец решил сам съездить в  "детский дом". Я хотел,
чтобы  со мной отправилось  хотя бы несколько человек, чтобы занять  опорные
пункты, на которые до этого мы  не допустили  противника. Но к тому времени,
когда люди, наконец, прибыли,  русские под покровом  темноты  уже  захватили
передовые  разбитые  укрепления.  В  целом  тот день принес нам всевозможные
разочарования в связи с начальством, находящимся в тылу. [108]
    Тем  временем после  получасового  заградительного  огня после  полудня
русские при поддержке бронетехники вновь атаковали наш сектор. Мы отразили и
эту  атаку   и   смогли   подбить   еще   пять   "Т-34"   и   один
"КВ-1". Подбитые танки иногда бывают весьма коварны. Нам случалось
один  раз  пригибаться,  когда  взорвались  несколько  танков  и  в  воздухе
пронеслись  разные металлические обломки. Меня  бесило,  что нашу артиллерию
невозможно было  убедить открывать  заградительный огонь. Следует  отметить,
что наблюдатели были уничтожены, и в дивизии создавалось ложное впечатление,
будто в развалинах есть войска.
    В результате  наши собственные войска  должны  были  оказаться в районе
заградительного  огня.  Через полтора часа русские снова готовились к  атаке
крупными силами у железнодорожной насыпи.  Я не мог гарантировать, что смогу
отразить третью атаку из-за ограниченного числа боеприпасов.
    Тем временем я получил  третий  танк  и попросил своего  командира роты
тоже подъехать  на  своей  машине. Он уже  неоднократно  радировал мне,  что
находится прямо позади меня на краю леса. Однако я ни разу даже  мельком его
не увидел, а позднее узнал, что его танк вовсе не направлялся к нам.
    И опять у меня  нашлось предостаточно причин для того, чтобы злиться на
своего командира. Но я ничего  не говорил, потому что был рад уже  тому, что
фон  Шиллер,  по  крайней  мере,  смог добраться  до артиллерии,  чтобы  та,
наконец,  открыла  заградительный  огонь.  Он  велся  так  умело,  что  были
уничтожены русские, находящиеся на исходных позициях для наступления.
    Ровно через час  иваны сосредоточили  войска численностью до  батальона
для новой атаки при поддержке бронетехники. Они хотели любой ценой захватить