Я вытягиваю ноги, откидываюсь спиной на нижнюю койку и жду, что за этим 
последует.

Хаген сполна дает настояться всеобщему предвкушению рассказа, не торопясь 
проводит ладонями рук по волосатой груди и сливает все, что осталось в чайнике, 
себе в кружку. Затем он, как будто не замечая нетерпения публики, с 
наслаждением пьет чай, осушая кружку большими глотками.

— Ну давай же, завязывай, Отец всемогущий! Молви, Господь, слово рабам своим, 
собравшимся пред тобою!

— Однажды я так разозлился на Томми…

—  «…по-простому, по-свойски!» — доносится чей-то голос с койки. Хаген в ответ 
бросает исполненный непередаваемого презрения взгляд, достойный настоящего 
актера.

— Была адская погода — точь-в-точь как сегодня — а они поймали нас за яйца 
неподалеку от Оркнейских островов, целая эскадра кораблей сопровождения, и все 
они стояли прямо над нами. У нас под килем не было даже глубины для приличного 
погружения. Никакого шанса ускользнуть от них под водой. И круглые сутки в 
самые неожиданные моменты — порции глубинных бомб.

Он набирает полный рот чая, но не проглатывает его сразу. Вместо этого он 
несколько раз с шумом прополаскивает им зубы.

— Бомбили со знанием дела. Потом Томми успокоились. Они решили просто дождаться,
 пока мы всплывем. Пошла вторая ночь, наш командир чуть не свихнулся, 
перепробовал все трюки, которые знал, включая и тонкий силуэт[33 - Поворот 
судна носом или кормой к противнику.], и вдруг мы вспорхнули и улетели у них 
из-под носа. Я до сих пор не могу понять, как нам это удалось. Должно быть, они 
там, наверху, все уснули. Вот что значит дрыхнуть на рабочем месте! На 
следующий день мы потопили эсминец. Чуть было не врезались в него в тумане. 
Пришлось стрелять почти в упор.

Хаген опять впал в задумчивость, и кто-то ласковым голосом гувернантки будит 
его:

— Просыпайся, милый!

— Эсминец был у нас прямо по курсу! — Хаген для пущей доходчивости 
демонстрирует при помощи двух спичек, как было дело. — Вот вражеский эсминец, а 
вот наша лодка.

Он направляет спички головками навстречу одна другой:

— Я первым заметил его. По-простому, по-свойски!

— Ну, наконец-то, разве я не предупреждал тебя? — опять раздается голос с койки.


Хаген быстро доводит свой рассказ до развязки. Передвигая спички, по столу, он 
показывает ход атаки:

— Исчез в доли секунд.

Он берет спичку, изображающую эсминец, и, сломав пополам, бросает на пол. Затем 
встает и топчет ее сапогом.

Маленький Бенджамин, рулевой, делает вид, что очарован услышанной повестью. 
Глядя с восхищением прямо в глаза рассказчика, в то же время он пытается 
стянуть хлеб с маслом, который тот приготовил для себя. Но Хаген и тут оказался 
начеку и ловко щелкает пальцами:

— Эй, не так быстро с моим бутербродом.

— Признаюсь, ошибся, — извиняющимся тоном отвечает Маленький Бенджамин. — как 
сказал ежик, слезая с вантуза[34 - Ершик для чистки унитаза.].

У помощника на посту управления Турбо всегда есть чем поделиться. Из журнальной 
рекламы он вырезал рисунок сливы и сигары и теперь, сложив их вместе и сделав 
непристойный коллаж, с гордостью представляет свое творение на суд зрителей.

— Свинья! — говорит Хаген.

Три дня и три ночи радисту не удалось услышать ничего, кроме сообщений других 
лодок о своих координатах. Ни одного победного рапорта.

— Никогда не слышал такого совершеннейшего застоя! — говорит Старик. — Тихо,