конструкторы – возлагали большие надежды.

Они ещё не знали, что их надеждам было суждено превратиться в лёгкий дым.


* * *

На одной из лодок старшим помощником был Эрих Топп. Позже он станет 
капитан-лейтенантом и командиром лодки, будет награждён Рыцарским крестом с 
мечами. У Топпа были свои идеи насчёт использования лодок в норвежских водах. 
Он не делал из них секрета перед своим командиром. В своём дневнике он писал:

Для этих целей лодки не годятся. Лодки созданы как разрушители торговли, и, 
чтобы быть эффективными, им нужен большой простор в открытом море. Иногда их 
можно использовать для неожиданных атак в роли рейдеров в прибрежной зоне. Но 
это против природы корабля – действовать в узком фьорде. В зависимости от 
времени года, в этих широтах приходится иметь дело с короткими ночами или 
вообще их отсутствием, когда солнце светит и в полночь. В таких условиях лодки 
не имеют времени для зарядки батарей. Фьорды предлагают такие акустические 
условия, которые, к сожалению, весьма выгодны противнику. Фьорды представляют 
собой проблему и с навигационной точки зрения, потому что гидрографические 
сведения о них неадекватны требованиям подводников. Ведь карты показывают 
точные глубины только для тех каналов, которые обычно используются торговыми 
судами, и оставляют без внимания их периферию или малые второстепенные фьорды, 
которые лодки могли бы использовать в качестве укрытия.

Мы несколько дней лежим здесь в норвежских фьордах, маленьких неизвестных 
фьордах среди лабиринта норвежских скал. Тут изредка увидишь маяк на 
выдвинувшейся в море скале. Лишь то там, то тут видно спрятавшиеся от ветра 
малюсенькие домики, которые будто ищут убежища в этом хаотическом нагромождении 
скал, где нет ни милосердия, ни удобства, ни спасения.

Пока что нам приказано наблюдать и докладывать о передвижениях противника. 
Атаковать разрешено только британские корабли. Но пока мы ни одного не видели. 
Но зато мы можем любоваться величественной природой, мы уже различаем 
индивидуальность некоторых пиков, до невозможности чёрных ущелий и обрывов, 
серо-голубых склонов, на которых лежит вечный снег.

Тревога обычно звучит в одно и то же время, так как весь день мы должны лежать 
тихо и незаметно.

Иногда, как в пасхальное утро, ранние часы приносят нам шквалы града и снега. И 
мы стоим на поверхности, и при этом иногда берега фьордов закутаны утренним 
туманом или закрыты от нас снегом, и мы наслаждаемся часами драгоценной свободы.
 Но такое случается редко. По большей части над нами холодное голубое небо, а 
дни преобладают светлые и прозрачные.

Дневную красоту фьордов мы можем наблюдать только в перископ.

Каждый, до кого доходит очередь постоять у перископа, замолкает. В центральном 
посту тихо, как в могиле. На нас окружающая природа действует благоговейно. 
Могут буйствовать бури, со скал стекать в долины потоки воды, ледники 
освобождаться от старого льда под напором нового, но гряда горы будет стоять и 
стоять не шелохнувшись.

Каждый день приходится напоминать себе, что здесь идёт война, и в такой 
торжественной тишине и величественном окружении в это нелегко поверить…

С последними лучами солнца мы всплыли на поверхность и снова оказались в 
окружении бесконечно переменчивой красоты этого уникального пейзажа. Все мы – 
командир, механик, рядовые моряки – находимся в плену его очарования.

Воздух был холоден и кристально чист, на небе ярко сверкали звёзды. Только 
гребни гор были скрыты за вереницей пушистых облаков. Ещё не увял последний 
свет дня.

Потом за горами заморгала полоска света, сначала сделалась ярче, затем 
потускнела, потом появилась ещё одна, вначале нежная и слабая, потом ещё одна, 
и так пошло и пошло, пока весь горизонт не охватило каскадом света, сходящимся 
к зениту. Северное сияние.

По пятнадцать часов в день в течение шести недель мы проводили под водой, дыша 
нездоровым воздухом. Мы не смели использовать ежедневно более чем дневной запас 
кислорода, которого у нас было на шесть недель. Число ящиков с патронами поташа 
для регенерации воздуха тоже было в ограниченном количестве.

И всё время приходилось быть бдительными, потому что противник мог появиться в 
любой момент.

И мы ждали его, ждали, ждали…