прежде чем смог преодолеть "проклятое ощущение" и почувствовать себя даже на 
опасных глубинах "как рыба в воде".
	Конечно, для обмороков под водой были и иные причины, каждая из которых 
могла бы привести к смертельному исходу, если бы не было поблизости другого 
пловца, который, заметив, что товарищ теряет сознание, спасал его. Например, не 

следовало по возможности погружаться при расстройстве желудка. Как только тело 
начинало испытывать давление воды, газы из желудочнокишечного тракта проникали 
в 
кровь, отравляя организм. Наряду с уже описанной пересыщенностью воздуха 
двуокисью углерода существовала опасность недостатка кислорода. Этот недостаток 

никак не давал о себе знать заранее, приводя пловца в обморочное состояние 
внезапно. Кислородный баллон был слишком мал, чтобы можно было постоянно 
держать 
открытым вентиль между ним и воздушным мешком. Вместо этого во время подводного 

плавания обычно приходилось периодически открывать и сразу же закрывать вентиль,
 
чтобы экономить драгоценный "газ жизни". В результате многочисленных 
последующих 
вдохов и выдохов воздух для дыхания становился все беднее кислородом. Поэтому 
было чрезвычайно важно своевременно "прополаскивать мешок", как выражались 
пловцы. Эта операция состояла в том, что бедный кислородом воздух, как и перед 
всплытием, высасывался из мешка и энергично выдыхался через нос, после чего 
мешок сразу же пополнялся кислородом из баллона.
	Разумеется, овладение всеми этими приемами, столь необходимыми для того, 
чтобы вообще уцелеть, даже вне сферы воздействия противника, требовало 
длительной подготовки. И пловцы готовились! Они изучили свое дело так хорошо, 
что со временем стали даже явно бравировать опасностью...
	Раньше пловцы отрабатывали лишь безупречный подход к кораблю и подплывание 
под киль грузового судна "Тампико" или танкера "Иллирия", а также проводили 
многочасовые напряженные марши по илистому дну лагуны. Теперь дело этим не 
ограничивалось.
	По ночам их неоднократно вывозили на катере мимо Лидо{14} в открытое море, 
а там просто спускали на воду. С помощью ручного компаса они должны были найти 
дорогу домой. Они успешно выполняли это задание, хотя последние пловцы иногда 
прибывали в Сан-Джорджо лишь к полудню.
	Или же во время отлива бойцы, отдаваясь воле быстрого течения, проплывали 
через узкие проливы между прибрежными островами, стремясь преодолеть сильные 
водовороты, образующиеся на границах течения и заводей. Вода здесь вздымалась 
стеной, но пловцам все-таки удавалось перехитрить стихию.
	Или они "резвились" по ночам в таком почти необъятном "учебном бассейне", 
как каналы Венеции, и проказничали, пугая жителей города. В дневнике фон 
Вурциана имеются следующие подробности, относящиеся к этому периоду времени, то 

есть к весне и лету 1944 года:
	"В полумраке, царящем под "Мостом вздохов", по которому когда-то шли в 
свой последний путь приговоренные к смерти, началась вдруг какая-то возня, 
словно там кружились привидения. А вскоре Венеция действительно поверила в 
привидения. Стало нередко случаться, что таинственным образом уносило с якорной 

стоянки рыбачью лодку со спящим в ней хозяином. Когда рыбак просыпался, его 
лодка стояла далеко от берега в лагуне. В растерянности он хватался за якорную 
цепь, однако якорь спокойно лежал на грунте, удерживая лодку на месте... 
Невероятно! Из шаланд, стоявших у причала овощного рынка, каждую ночь исчезали 
фрукты. Торговцы выставляли караулы, но на следующее утро корзины с лучшими 
плодами были снова наполовину пусты. Нередко в погожий вечер на край гондолы 
вдруг ложилась белая рука. Никого не было видно, кругом царила тишина. 
Влюбленные цепенели среди поцелуя, а гондольер со страху опрокидывался в воду...
 И 
все это происходило только потому, что нужно же утомившемуся боевому пловцу 
немного развлечься..."
	Но шедевры своего искусства морские бойцы продемонстрировали во время 
набегов на тщательнейшим образом охранявшийся итальянский военноморской арсенал.
 
Один раз они увели из арсенала отличную гребную шлюпку и спрятали ее на своем 
уединенном острове-монастыре. В другой раз им едва не удалось "украсть" 
итальянский торпедный катер. Однако часовые на соседнем катере оказались 
достаточно внимательными и подняли тревогу. Черные фигуры скользнули в воду и 
исчезли. Часовые выпустили им вслед по нескольку очередей из автоматов, но 
боевые пловцы только посмеивались: они знали, что не пострадают от "этих 
неуклюжих пуль", убойная сила которых ослаблялась водой, делая их совершенно 
безобидными. Кроме того, пловцам было известно также множество других вещей. 
Это 
и придавало их действиям в воде необычайную уверенность.
	"Одни приписывали все проделки призракам, другие - вражеским диверсантам, 
- замечает фон Вурциан. - Никто, кроме коменданта гарнизона Венеции, не знал, 
кто мы в действительности, а коменданту приходилось молчать, потому что мы, 
конечно, были строжайше "засекречены". Однако папка с жалобами, лежавшая на его