ли в общей сложности 14 562 судебных приговора. 200 обвиняемых были 
приговорены ими за это время к высшей мере наказания – смертной казни. Более 5 
000 – к тюремному заключению сроком от пожизненного до пяти лет, более 6 000 – 
сроком до пяти лет. Лица, обвиненные в «нелояльном поведении» (согласно 
соответствующему Постановлению голландского эмигрантского правительства от 17 
сентября 1944 года для того, чтобы пасть жертвой подобного обвинения достаточно 
было открыто придерживаться «национал-социалистических или фашистских 
взглядов»!), представали перед «пурификационным (очистительным) трибуналом» 
(sic!). Некоторые голландцы были обвинены в нелояльном поведении только за то, 
что они присутствовали на обеде, на который были приглашены германские 
военнослужащие, чиновники или вообще немцы из рейха; за то, что они при  
встрече с друзьями или знакомыми на улице вскидывали руку в «гитлеровском 
приветствии»; за то, что держали у себя дома портреты Гитлера или Мюссерта; за 
то, что подписались на «коллаборационистскую» газету; за то, что ругали 
англо-американских летчиков, бомбивших голландские города, называя их «убийцами 
женщин и детей», «воздушными гангстерами», и проч. «Пурификационные трибуналы» 
начали действовать в июле 1945 года и вынесли до 1948 года (с этого момента не 
рассмотренные ими дела перешли в компетенцию обычных судов) 49 920 приговоров, 
приговорив 531 обвиняемых в «нелояльном поведении» голландцев к десяти и более 
годам тюремного заключения (или исправительных работ), 1 303 – к тюремному 
заключению сроком от 5 до 10 лет, 28 151 – к срокам от 1 года до 5 лет, 5 630 – 
к срокам до 1 года. Наряду с этим, многие уличенные в «нелояльности» голландцы 
были поражены в гражданских правах. 127 000 из них были лишены права избирать и 
быть избранными в парламент и органы общественного самоуправления, 92 000 – 
права служить в рядах вооруженных сил, 95 000 – права занимать государственные 
должности, а 60 000 – права гражданства.
            Из числа 380 000 нидерландских государственных чиновников и 
служащих 17 500 были уволены за «коллаборационизм». 6 000 чиновников были 
наказаны в дисциплинарном порядке. Из 950 бургомистров (мэров) нидерландских 
городов 509 были уволены по обвинению в «пособничестве врагу». По аналогичному 
обвинению было уволено 13 процентов чинов нидерландской полиции.
           Учрежденные в нидерландских университетах «пурификационные комитеты» 
проверили на «благонадежность» 2 500 студентов и 120 профессоров и 
преподавателей. 600 литераторов, артистов, художников и скульпторов были 
подвергнуты так называемому «суду чести». 
            А вот к лицам, обвиненном в экономическом сотрудничестве с 
германскими оккупационными властями, победители обошлись очень мягко (вероятно, 
опасаясь могущего возникнуть в ином случае экономического хаоса). Вопрос о 
прибылях, заработанных нидерландскими предпринимателями, сотрудничавшими с 
Третьим рейхом, оказался скрыт под покровом молчания.
            В 1949 году один голландский врач (осужденный за то, что лечил 
немецких военнослужащих и их пособников), отсидев положенный срок, опубликовал 
брошюру, в которой живо описал бесчеловечные порядки, царившие в нидерландских 
тюрьмах и «лагерях для интернированных»688. Жестокости и издевательства, 
которым заключенные «коллаборационисты» подвергались за решеткой и колючей 
проволокой, ничуть не уступали тем, которым антифашисты, по их воспоминаниям, 
подвергались в гитлеровских тюрьмах и концентрационных лагерях. После 
публикации брошюры, произведшей эффект разорвавшейся бомбы, нидерландская 
оппозиция добилась создания парламентского комитета по расследованию 
злоупотреблений в тюрьмах и лагерях. Однако результат работы комиссии по 
расследованию так и не стал достоянием гласности.
           Кстати, о гласности. Нидерландские «чистильщики» не пощадили и 
свободную прессу. Были официально зарегистрированы только газеты движения 
Сопротивления, выходившие и распространявшиеся в год войны на нелегальной 
основе. В то же время все газеты и другие органы печати, продолжавшие выходить 
после 1 января 1943 года, были закрыты. Государственные «пурификационные 
комиссии» занялись проверкой «благонадежности» тысяч журналистов и издателей. 
Многим из них было запрещено впредь заниматься своей профессиональной 
деятельностью. Целый ряд типографий был экспроприирован в пользу государства. 
Голландский журналист Макс Блокцейль, комментатор радиостанции «Радио 
Хильверсум», был приговорен за свои политические комментарии в эфире к смертной 
казни.           
            Что же касается 25 000 уцелевших в огне войны нидерландских 
добровольцев, служивших в рядах германского вермахта и Ваффен СС (в том числе, 
дивизий Викинг, Нордланд, Недерланд и Ландсторм Недерланд), то они считались 
«особо опасными преступниками». «Особые трибуналы» приговорили многих бывших 
голландских «викингов» к смертной казни или к пожизненному заключению. В 
среднем каждый нидерландский доброволец Ваффен СС получил от 8 до 10 лет тюрьмы.
 Впрочем, несколько тысяч из них воспользовались предоставленной им 
альтернативой, записавшись добровольцами в голландские колониальные войска и 
отправившись на подавление антиколониального национально-освободительного 
движения в Нидерландскую Индию (нынешнюю Индонезию)689. Немногие возвратившиеся 
в Голландию ветераны Ваффен СС, восстановившие (ценой истребления великого 
множества индонезийских борцов за национальное освобождение) свое доброе имя 
«честных голландцев», «защитников родины (на отдаленных подступах)»,  
«достойных и добропорядочных граждан свободного и демократически-правового 
нидерландского государства» – кому какая формулировка больше нравится!  – были 
восстановлены во всех своих гражданских правах и отныне до конца своих дней 
могли спать спокойно и честно смотреть в глаза своим согражданам. 

                                               Бельгия