и белыми крыльями. На этой выгодной позиции красноармейцы устроили 
несколько пулеметных гнезд, поражая, все, что двигалось или шевелилось в 
пределах их видимости, градом горячего свинца. Водитель Леона Дегреля, Леопольд 
Ван Дёле, выскочил из машины, незаметно подобрался к подбитому танку и, 
действуя из-за этого укрытия, расстрелял из своего ручного пулемета целый 
советский пулеметный расчет, укрывшийся за ветряком. Однако один из 3 советских 
пулеметчиков, хотя и раненый, в свою очередь, собрав последние силы, сумел 
уложить на месте сразившего его храброго бельгийца.  К 16.00 высота была взята 
штурмом. Как с горечью вспоминал Леон Дегрель, бельгийцы захватили несколько 
пулеметов, но эти трофеи им были не в радость. Да и что они значили, по 
сравнению с гибелью боевых товарищей? Ровным счетом ничего. Что толку убивать 
большевиков, спрашивал себя Дегрель. Они плодятся, как мокрицы или муравьи. На 
место одного убитого мгновенно становятся десять живых, и конца этому не видно… 
К чести Дегреля, следует сказать, что даже в своих послевоенных воспоминаниях 
он никогда не ставил знак равенства между большевиками и русским народом, к 
которому неизменно относился с огромным уважением и любовью, доходящими порой 
до какого-то почти религиозного пиетета (чем нередко грешили иные «викинги», 
особенно из числа финно-угорских народностей).
       Благодаря упорному сопротивлению, оказанному валлонами, была отражена 
целая серия атак советских войск, занявших села внутри «котла», сжимавшегося 
буквально на глазах, как бальзакова «шагреневая кожа». Одному из этих сел, 
Шендеровка, незадолго перед описываемыми событиями очищенному от красноармейцев 
частями полка Германия, было предназначено играть роль основного опорного 
пункта 8-й армии в боях за то, что осталось от Корсунского выступа. Генерал 
Вильгельм Штеммерман, один из командиров окруженных германских войск, получил 
приказ сократить линию фронта и начать организованный отход вглубь котла в 
направлении Шендеровки, чтобы в назначенный срок быть в состоянии совершить 
прорыв из котла на соединение с германскими войсками, когда те, в качестве 
«команды спасателей», пойдут на прорыв «котла» извне. Тем временем большевики 
нанесли сильный удар по Комаровке, откуда были незадолго перед тем вытеснены 
немцами, и вновь овладели этим населенным пунктом, расположенным на южном 
участке фронта готовившегося немцами прорыва. Для генерала Штеммермана это 
означало необходимость скорейшего пересмотра своего плана, поскольку потеря 
Комаровки создала угрозу как южному флангу всей германской группировки, так и 
непосредственно его войскам, которым, по прежнему плану, надлежало следовать во 
втором эшелоне германских войск, идущих на прорыв. Было принято решение 
разместить на высотах близ села Дюржанцы все наличные танки. Исправными 
оказались всего три (!) танка, да и те, попав под сильный фланговый огонь 
неприятеля, были вынуждены в скором времени укрыться за холмом. 1-я танковая 
армия подогнала к ближайшей железнодорожной станции перед линией фронта 
несколько санитарных поездов. Транспортные «юнкерсы-52» стояли наготове на 
летном поле Уманского военного аэродрома, чтобы принять на борт раненых и 
обмороженных. 
          На боевом участке, где был запланирован прорыв из «котла», части 
генерала Штеммермана заняли позиции на севере и в центре. На юге боевого 
участка располагались позиции «викингов». Потери, понесенные за предыдущие 
недели упорных боев, были столь велики, что общая численность всех готовящихся 
к прорыву из «котла» шести с половиной дивизий фактически не дотягивала до 
штатной численности одной германской пехотной дивизии военного времени! 
Серьезная опасность исходила от красноармейцев, захвативших часть 
расположенного к югу от позиций «викингов» села Новая Буда. Красных никак не 
удавалось выбить или «выкурить» оттуда. Здесь «викингам» пришлось в полном 
блеске продемонстрировать свои боевые навыки, ведя бои за каждый дом в 
буквальном смысле слова. Но и солдаты Красной армии были сильны в этом виде боя.
 Они то исчезали, как бы растворялись среди горящих хат, то вдруг появлялись 
целыми группами, как будто из ниоткуда, там, где их никто не ждал. В кронах 
совсем недавно осмотренных, без обнаружения чего-либо подозрительного в их 
ветвях, деревьев, вдруг оказывались советские снайперы. Храбрейший из 
бельгийцев, командир штурмовой бригады Валлония оберштурмбаннфюрер СС Люсьен 
Липперт («прекраснейший и честнейший кадровый офицер бельгийской королевской 
армии», по выражению лично знавшего его и служившего под его командованием в 
дивизии Викинг русского белоэмигранта Н.И. Сахновского), лично возглавил атаку 
на группу домов, в которых засели большевики. Но, на свою беду, задержался в 
дверном проеме одной хаты на секунду дольше, чем следовало. Не зря говорил еще 
блаженной памяти Государь Император Петр Алексеввич, что «промедление смерти 
мгновенной подобно». Пуля попала Липперту прямо в жевот, пробив желудок. 
Разумеется, валлонские «викинги» и помыслить не могли о том, чтобы оставить 
тело своего командира на поругание красным. Один из бельгийцев, несмотря на то, 
что у него была прострелена рука, прикончил «ворошиловского стрелка» и, вместе 
с пришедшими на выручку товарищами, поспешил эвакуировать тело Липперта. 
Убитого командира валлонов положили на широкую доску, прикрыли сверху другой 
доской, перевязали их поясными ремнями, и вынесли труп Липперта из боя на этих 
импровизированных носилках. «Викинги» еще долго держались в Новой Буде. Они 
дрались, как львы – ведь не зря именно лев изображен на государственном гербе 
Бельгийского королевства! Штурмбанфюрер СС Шумахер подбил 10 (!) советских 
средних танков Т-34. За этот подвиг и за доблесть, проявленную в предыдущих 
боях, герой-валлон был, после успешного прорыва из «котла», повышен в звании до 
оберштурмбаннфюрера СС и награжден Рыцарским Крестом Железного Креста. 
      
                                               «Коридор»
           
                                                                        Гибнут 
ст