Веймарской Республике смотрели косо. Казалось, офицерская карьера завершилась 
раз и навсегда. Несколько лет фон Паннвиц служил в Польше управляющим имением у 
княгини Радзивилл. Но любовь к военному ремеслу все-таки заставила его 
вернуться в Германию летом 1933 г.     
           Поначалу он обучал резервистов в 7-м кавалерийском полку в Бреслау 
(Бреславле, ныне – Вроцлав), а в 1935 г. был зачислен во 2-й Кавалерийский полк 
в Ангербурге (Восточная Пруссия) командиром эскадрона в чине ротмистра. 9 
апреля 1938 г. он женился в Кенигсберге на Ингеборг Нойланд (от этого брака 
родились дочь и два сына).
          Уже в чине майора Гельмут фон Паннвиц был в 1938 г. после так 
называемого «аншлюса» (присоединения Австрии к Германии) переведен в только что 
сформированный 11-й кавалерийский полк в Штокерау, близ Вены.
          С самого начала «Европейской гражданской войны» 1939-1945 гг. он, в 
должности командира разведывательного отряда 45-й дивизии вермахта, участвовал 
в Польской, а затем во Французской кампании, был награжден 
пристежками-репликами к Железным крестам за Первую мировую (23 сентября 1939 г. 
– пристежкой к Железному кресту II, а 5 октября 1939 г. – к кресту I cтепени)…
          В 4.00 утра 22 июня 1941 года конный разведбатальон 45-й пехотной 
дивизии германского вермахта под командованием фон Паннвица начал, на своем 
участке, осуществление оперативного плана «Барбаросса». Разведчики фон Паннвица 
переправились вплавь на конях через реку Буг на остров Пограничный 
Тереспольского укрепления Брестской крепости. В ходе внезапной атаки 
кавалеристами Паннвица, воспитанными своим доблестным командиром в традициях 
прусской королевской и германской кайзеровской военной школы, был частично 
вырублен, частично пленен личный состав 132 отдельного конвойного особого 
батальона войск НКВД, занимавшего советское укрепление. Такие батальоны НКВД 
предназначались для конвоирования осужденных в сталинские лагеря и тюрьмы и для 
участия в карательных операциях против «подсоветских» людей, вздумавших вдруг 
проявить непокорство кремлевским властям. Проще говоря, это были, собственно, 
не солдаты, а тюремные «вертухаи»! Именно этим «бойцам на дальнем Пограничье» 
(«степным сизым орлам») было поручено «партией и правительством» хранить 
«спокойствие наших границ» и «беречь родную землю» («а любовь Катюша сбережет», 
как поется в известной советской песне сталинских времен). Уничтоженный 
кавалеристами фон Паннвица 132-й батальон НКВД «прославился», в частности, 
зверствами в ходе насильственной коллективизации и искусственно  вызванного 
большевиками «голодомора» на Дону и Кубани в начале 30-х годов, жестоким 
подавлением восстания казаков, замордованных до потери последних остатков 
инстинкта самосохранения, конвоировании и массовых расстрелах интернированных 
Советами польских офицеров в Катыни и Старобельске. Как говорится, «поделом 
вору и мука»… Но зададимся вопросом – а что, собственно, делал 132-й отдельный 
конвойный особый батальон войск НКВД всего в нескольких десятках метров от 
советско-германской границы (а, если быть точнее, то не границы, а 
демаркационной линии)? Дело в том, что, в случае начала военных действий 
(Сталин планировал нанести удар по вермахту первым, будучи упрежден Гитлером 
всего на каких-то две недели!), 132-му особому батальону НКВД надлежало 
выполнять роль «заградотряда», подбадривая наступающих красноармейцев 
пулеметными очередями в спину (практика, «блестяще оправдавшая себя» в глазах 
большевицких стратегов еще в годы Первой гражданской войны 1918-1922 гг.)! Пока 
же, до поры-до времени, бравым энкаведистам было поручено неусыпно следить за 
неукоснительным исполнением красноармейцами приказа товарища Сталина «на 
провокации не поддаваться и огня не открывать». То есть, они расстреливали 
бойцов «Рабоче-Крестьянской» Красной Армии, пытавшихся лезть «поперед батьки в 
пекло» и без приказа пытавшихся привести свое оружие в боевую готовность и 
занять оборону в фортах Брестской крепости! В результате на момент 
превентивного германского удара так и не были приведены в боевую готовность 
танки 2-й советской танковой дивизии, тяжелые артиллерийские батареи Брестской 
крепости оказались без снарядов, а красноармейцы и командиры – без автоматов и 
винтовок (продолжавших храниться на складах заодно с боеприпасами). Вследствие 
повышенной бдительности «орлов» из 132-го батальона НКВД в первые же 30 минут с 
начала германского нападения были, не сделав ни единого выстрела, уничтожены 
«на корню» вся артиллерия и все танки гарнизона Брестской крепости. Впрочем, 
немало оружия и техники были захвачены солдатами Паннвица и другими частями 
вермахта неповрежденными, в виде трофеев. Что и говорить, тяжкое преступление в 
глазах товарищей Сталина и Берии совершил Гельмут фон Паннвиц, порубав со 
своими «кентаврами» весь «цвет» войск НКВД из числа  тюремных конвоиров, 
вертухаев и заградотрядчиков! Кстати, по окончании этого первого боя фон 
Паннвиц запретил своим подчиненным расстреливать военнопленных, нарушив тем 
самым приказ Гитлера «О комиссарах» (и сотрудниках НКВД). В результате многие 
из них, при содействии фон Паннвица, были в качестве «добровольных помощников» 
(«хильфсвиллиге», и ли, сокращенно, «хиви»), зачислены в ряды 45-й пехотной 
дивизии вермахта. К сентябрю 1941 года эта дивизия на 40% состояла из бывших 
советских военнопленных.    Уже 4 сентября 1941 г. подполковник фон Паннвиц, 
командир 45-го разведотряда 45-й пехотной дивизии вермахта, входившей во 2-ю 
армию группы армий «Центр» («Митте»), был награжден Рыцарским крестом Железного 
креста. 8 июля фон Паннвиц в районе Давидгродек-Туров под Ольшанами столкнулся 
с превосходящими силами красных. Молниеносно осознав тяжелое положение, в 
которое попали германские части, оперировавшие восточнее Ольшанского канала, не 
только спас эти части, прорвавшись во главе ослабленного самокатного взвода в 
горящее село и взяв его штурмом, но и восстановил существовавшее до боя 
положение, создав предпосылку для последующего успешного наступления дивизии.