мы уходили из Аскании-Нова, он захватил из вольера двух волнистых попугайчиков 
по 
имени Аска и Нова. Они весело порхали по комнате оперативного отдела. Правда, 
они 
мешали нам меньше, чем бесчисленные [227] мухи, особенно любившие красный цвет. 

Результатом этого было то, что на картах, висевших на стене продолжительное 
время, 
войск противника, отмеченных красным, постепенно становилось все меньше. К 
сожалению, в действительности было наоборот. 
Другую маленькую историю, иллюстрирующую взаимоотношения внутри нашего штаба, 
рассказывает один из офицеров штаба: "Мы, младшие офицеры штаба, находились под 

строгим присмотром начальника оперативного отдела полковника Буссе. Он называл 
нас 
обычно просто "ребята из оперативного отдела". Но, конечно, даже самый строгий 
присмотр не мог повлиять на наш молодой темперамент. Так, однажды мы устроили 
для 
узкого круга вечеринку с водкой. Она состоялась в комнате оперативного отдела, 
где мы 
обычно спали все пятеро, кто на полевых койках, кто на столах, тесно прижавшись 
друг к 
другу. После полуночи, когда были переданы последние сводки, наш праздник 
достиг 
своего апогея. В коридоре школы, где находились служебные помещения и комнаты 
командующего и начальника штаба, мы устроили торжественное шествие в ночных 
рубашках. Начали маршировать поодиночке, и при этом обнаружились существенные 
разногласия между пехотинцами и кавалеристами. Команды и возражения гулко 
раздавались в пустом коридоре. Вдруг все застыли, как соляные столбы. Медленно 
открылась одна из дверей, и в ней показался генерал фон Манштейн. Он обвел нас 
своим 
холодным взором и сказал вежливо вполголоса: "Господа, нельзя ли потише? Вы, 
чего 
доброго, разбудите начальника штаба и Буссе!" И дверь закрылась". 
Обострившаяся обстановка перед фронтом армии заставила нас организовать 29 
сентября 
передовой КП в непосредственной близости от угрожаемого участка фронта. Такая 
мера 
всегда целесообразна в критической обстановке, так как она препятствует 
переходу 
подчиненных штабов в более удаленные от фронта места, что всегда производит на 
войска 
неблагоприятное впечатление. В данном случае эта мера была в особенности 
необходима, 
так как некоторые румынские штабы имели явную склонность возможно скорее 
перебраться в тыл. 
В тот же день немецкий горный корпус и лейб-штандарт начали наступление с юга 
во 
фланг противнику, прорвавшемуся на участке 3 румынской армии и не сумевшему 
полностью использовать свой первоначальный успех. В то время как здесь удалось 
восстановить положение, наметился новый кризис на северном фланге 30 ак. Здесь 
не 
выдержала натиска румынская кавалерийская бригада, и потребовало мое весьма 
[228] 
энергичное вмешательство на месте, чтобы предотвратить ее поспешное отступление.
 
Перебросив сюда лейб-штандарт, удалось затем ликвидировать наметившуюся здесь 
угрозу прорыва. 
Хотя обстановка на Восточном фронте армии, как показано выше, была очень 
напряженной, для нас в ней все же скрывалось одно большое преимущество. 
Противник 
вновь и вновь наносил фронтальные удары своими двумя армиями, чтобы сорвать 
наши 
намерения в отношении Крыма. И, видимо, у него уже не было резервов, чтобы 
прикрыть 
себя со стороны запорожского и днепропетровского плацдармов на Днепре, откуда 
его 
северному флангу угрожала 1 танковая группа генерала фон Клейста. Через 
несколько 
дней после того, как я изложил свои соображения по этому поводу командованию 
группы 
армий "Юг", 1 октября был отдан соответствующий приказ. В то время как 11 армия 
по-
прежнему приковывала к себе все еще наступающего противника, на севере 
постепенно 
стало усиливаться давление на него со стороны 1 танковой группы. Противник 
потерял 
инициативу. 1 октября командование армии уже отдало приказ 30 ак и 3 румынской 
армии перейти в наступление или начать преследование противника, если он будет