берлинском районе Рейникендорф. Но Небель хотел строить не только военные 
ракеты. Он принимал активное участие в обществе «Пантерра», которое выступало 
за международное сотрудничество. В глазах полковника Беккера и капитана 
Дорнбергера, это было антипатриотично. К тому же имя и проекты Небеля весьма 
тщательно обсуждались во многих промышленных компаниях Германии. Ведь Рудольф 
Небель не видел иного пути для претворения в жизнь своей мечты о строительстве 
ракет, кроме как обратиться с письмом к концернам и специализированным 
предприятиям, выпрашивая материальную помощь. К нему стали поступать деньги, но 
главным образом пожертвования в виде материалов и оборудования.
 Разумеется, отнюдь не альтруистически настроенные покровители требовали за это 
отчетов о ходе работ вообще и об использовании своих пожертвований в 
особенности. К тому же учитывалась слабость, которую питал Небель к патентам на 
свои изобретения. В кругах рейхсвера из собственной практики шпионажа слишком 
хорошо знали, что зарегистрированные патенты всегда являются важными сигналами 
для заинтересованных иностранных разведок. При мысли об этом у Беккера и 
Дорнбергера, привыкших к обычной для рейхсвера конспирации, волосы вставали 
дыбом.
 Капитан Дорнбергер рекомендовал своему начальнику для участия в работе над 
ракетным проектом рейхсвера молодого Вернера фон Брауна, который одновременно с 
учебой в Берлинской высшей технической школе выполнял обязанности подсобного 
рабочего у Рудольфа Небеля. Ловкий юноша представлялся обоим как бы созданным 
для их планов: он происходил из семьи со старыми прусскими традициями; отец 
занимал важные посты; сам кандидат был воспитан в соответствии с отцовским 
тезисом: «техника – это прикладной ум, но не прикладная мораль».
 Дорнбергер не упускал Вернера фон Брауна из виду уже с 1930 года. В 1932 году 
он рекомендовал ему баллотироваться в правление «Союза межпланетных сообщений». 
Таким образом управление вооружений обрело в представлявшем для него интерес 
официальном союзе надежного и усердного агента. 1 октября 1932 года 20-летний 
Вернер фон Браун был зачислен в тщательно подобранный штат управления 
вооружений. Какие надежды связывал тогда Дорнбергер со своим новым референтом, 
он рассказал позднее в интервью корреспонденту западногерманского журнала «Дер 
Шпигель»:

 «Мы хотели выйти наконец из области теорий, недоказанных утверждений и 
бесплодных фантазий. Мы были по горло сыты прожектерством в деле межпланетных 
полетов. Шестая цифра после запятой в расчетах траектории полета к Венере была 
для нас столь же безразлична, как и вопрос об отоплении и обеспечении воздухом 
кабины корабля для полета на Марс» 7 .

 Вскоре тем, кто, по словам Дорнбергера, занимался «прожектерством», пришлось 
испытать на себе всемогущую власть рейхсвера. Инженеру Альфонсу Пичу пришлось 
передать управлению вооружений свою конструкцию ракетного двигателя. Заявка на 
патент, сделанная Рудольфом Небелем, в течение пяти лет лежала неопубликованной,
 а за это время ее в полной мере использовали в управлении вооружений. Еще один 
патент Небеля рейхсвер сразу же засекретил под регистрационным номером «№ 32827 
G 46 g». Публикации о ракетных проблемах немедленно исчезли с книжного рынка и 
частично даже из библиотек. Затем посредством судебного решения от 30 января 
1933 года было разогнано международное пацифистски настроенное общество 
«Пантерра». Рейхсвер добился того, что на любое исследование в области ракет 
требовалось разрешение государства; но разрешения просто не выдавались. Алчные 
руки германских милитаристов задушили ракетное производство в мирных целях.
 В то время как чертежи, образцы материалов, патентные описания и лицензии 
исчезали в сейфах рейхсвера, управление вооружений в год поступления туда 
Вернера фон Брауна предприняло серию секретных испытаний на закрытых полигонах 
в Мюнхене, Меппене, Штольпе и Бритце.




 Знатный гость на Куммерсдорфском полигоне


 – Ваше превосходительство, позвольте предложить Вам кресло! Господин капитан 
Дорнбергер уже уведомлен. Обещал тотчас прийти.
 Дежурный офицер караульной службы обер-лейтенант Шнеллер на сей раз старался 
быть гостеприимным. Обычно он неукоснительно выполнял приказ выпроваживать всех 
нежелательных лиц и строго следить за тем, чтобы они поскорее убрались. Но 
министра в отставке Магнуса фон Брауна здесь отнюдь не считали нежелательным 
гостем. Наоборот, влиятельный барон в этот день раньше обычного закончил 
изучение биржевых курсов в своей берлинской конторе на Кёнигин-Аугуста-штрассе, 
чтобы навестить сына на полигоне в Куммерсдорфе.
 Куммерсдорфский полигон, находившийся в тридцати километрах к югу от Берлина, 
строго охранялся рейхсвером. Заборы из колючей проволоки, сигнальные устройства,
 щиты с черепом на скрещенных костях, часовые с собаками охраняли территорию, 
где не переставая раздавались взрывы. Рейхсвер испытывал здесь новые взрывчатые 
вещества, мины, дистанционные трубки и орудия.
 В этой запретной зоне особенно тщательно охранялась «Испытательная станция 
Вест». Даже офицеры и специалисты, работавшие на Куммерсдорфском полигоне, не 
должны были знать, что происходило на этой экспериментальной базе, занимавшей 
площадь немногим больше квадратного километра.