амнистии была выпущена целая армия уголовников и в Москве начались грабежи и 
бандитские нападения, а на московских окраинах под вечер даже слышалась 
стрельба. Мы с женой в это время снимали комнату на окраине, в деревне 
Черкизово, куда поздно вечером было страшно возвращаться. Владимир Иванович 
стал мягко уговаривать: «Зачем вам пистолет? Подстрелите кого-нибудь, а потом 
не отвертитесь. А вы мне нужны в Каире. Не дам я вам пистолета, и не 
обижайтесь». Вскоре Вертипорох ушел из отдела, а затем уехал в Китай, где и 
умер. Сердцу было трудно поддерживать такое большое тело.
    Василий Иосифович Старцев был, в противоположность Вертипороху, небольшого 
роста, и красавцем его никак нельзя было назвать. Это внешнее несоответствие и 
сыграло роковую роль в служебной расстановке руководящего состава отдела.
    Придя после смерти Сталина, в марте 1953 года, к руководству органами 
государственной безопасности, Берия объединил под своим началом МГБ и МВД в 
Министерство внутренних дел. В период с марта до своего ареста 26 июня 1953 
года он успел отозвать из командировок практически всех резидентов якобы для 
отчета. Арест Берии и последовавший
18
за ним новый период нестабильности поставили под вопрос судьбу отозванных 
резидентов. Акция с вызовом резидентов была неоправданной с любых позиций. 
Во-первых, их массовый отъезд привел к ослаблению практической деятельности 
резидентур; во-вторых, он, по существу, расшифровал резидентов как разведчиков; 
в-третьих, вызвал недоумение и нервозность в самом аппарате разведки. Следовали 
вопросы: как? что? зачем? В обвинительном заключении по делу Берии эта его 
акция квалифицировалась как вредительская, направленная на срыв работы разведки.

    В числе отозванных был и резидент в Израиле В.И.Вертипорох. Он успел 
попасть к Берии на прием. Пришел к нему в сопровождении начальника восточного 
управления и начальника отдела этого управления В.И.Старцева. Заслушав доклад 
резидента и выразив свое удовлетворение его работой, Берия отпустил Вертипороха 
и Старцева и спросил у исполнявшего обязанности начальника управления А.М.
Короткова: «Кто Вертипорох по должности и как вы намерены его использовать?» — 
«Мы планируем его на должность заместителя к Старцеву». Берия поморщился и 
сказал: «Как же так? Этот — такой красивый, такой представительный, со свежим 
опытом оперативной работы, а тот — совсем невыразительный, невидный такой... 
Давайте сделаем наоборот!» Когда я пришел в отдел в сентябре 1953 года, 
расстановка «наоборот» уже действовала, что не добавило оптимизма и благодушия 
Василию Иосифовичу Старцеву.
    В.И.Старцев, или, как его все звали за глаза, дядя Вася, был тоже человеком 
выдающимся. В дальнейшем он много лет являлся начальником отдела, который 
занимался Дальним Востоком и Юго-Восточной Азией, а затем стал заместителем 
начальника разведки по кадрам. Старцев, несомненно, был самым сильным 
начальником отдела, цепким и решительным. Сотрудников своих он в обиду никому 
не давал, и все остальные начальники знали, что со Старцевым лучше всего не 
связываться — его не переспоришь. Язык у Василия Иосифовича был как острая 
бритва, а иногда и как ядовитое жало. Его афоризмы оперработники повторяли 
долгие годы, и даже сейчас, спустя почти два десятилетия после его ухода со 
службы, нет-нет да и кто-нибудь
19
из старослужащих вспомнит: «А вот дядя Вася сказал по аналогичному случаю...»
    За невыполнение заданий в установленные сроки Старцев устраивал строгие 
выволочки, и некоторые работники из робкого десятка его просто боялись. Один из 
них, как только получал вызов на доклад к Старцеву, начинал дрожать и заикаться.
 Оправдываясь за невыполнение какого-то задания, он сказал заплетающимся 
языком:
    — Иосиф Виссарионович, я просто физически не успел это сделать!
    Ответ был точен и афористичен:
    — Если бы я был Иосиф Виссарионович, я сидел бы не здесь, а в Кремле. А 
если вы не успеваете сделать что-то физически, то впредь делайте это химически, 
но выполняйте все в срок!
    Много лет спустя после этого случая мы с Яковом Прокофьевичем Медяником и 
Павлом Ефимовичем Недосекиным повстречали дядю Васю. Медяник и Недосекин только 
окончили Высшую дипломатическую школу и ожидали назначения на должность. Желая 
доставить приятное Старцеву, они несколько игриво обратились к нему: «Василий 
Иосифович, возьмите нас к себе в отдел. Мы хотим работать с вами!» Старцев, 
изобразив ухмылку (эта кривая усмешка в наших кругах называлась антисоветской), 
бросил: «Да... возьми вас в отдел — вы тут же сгоните меня со стула и сами на 
него сядете!» — и ушел, помахав рукой.
    Еще одна колоритная личность — Иван Васильевич Вирюкин. Он производил 
неизгладимое впечатление своей манерой держаться с большим достоинством и 
библейской внешностью — четкий профиль темного лица, большие печальные глаза, 
борода с проседью. Иван Васильевич был к тому же крупным специалистом в 
вопросах мировых религий. Лучшей модели для портрета какого-нибудь апостола и 
искать не надо было. К моменту нашего знакомства Вирюкин вернулся уже из 
третьей долгосрочной загранкомандировки, и представлялось, что он уже все на 
свете знает и все ему уже порядком надоело.
    Однажды он, видя, как я судорожно листаю оперативные дела и одновременно 
что-то выстукиваю на пишущей машинке, многозначительно изрек: «Вот ты весь 
сейчас по-
20
лон энергии, с восторгом готовишься к первой командировке. Все тебе интересно,