заметив, 
что нам следует более серьезно подойти к этому вопросу и оккупировать Мальту, 
мои 
соображения были отметены в сторону под тем не слишком убедительным предлогом, 
что 
для этого у нас не хватает сил и средств. [150] Не владея ситуацией, я не стал 
настаивать 
на своем, хотя позднее мне представился случай вернуться к этому вопросу. 
Я прибыл в Рим 28 ноября 1941 года, опередив мой штаб. Мне не потребовалось 
много 
времени, чтобы понять трудности, связанные с руководством войсками коалиции. 
Муссолини произвел перестановку в командовании военно-воздушных сил, назначив 
государственным секретарем моего старого друга маршала авиации Фужье, который 
прежде командовал итальянским военно-воздушным корпусом во Фландрии. Я отнесся 
к 
этому назначению с полным одобрением. Однако граф Кавальеро, итальянский 
начальник 
штаба, никак не мог примириться с тем, что ему придется передать в мои руки 
командование всеми итальянскими войсками - армией, флотом и авиацией, которые 
он 
намеревался бросить в новое наступление. Он стал протестовать, заявляя, что это 

равносильно потере независимости в управлении войсками. Самая большая уступка, 
на 
которую он мог пойти,. - это предоставить в мое распоряжение находящиеся в его 
ведении военно-воздушные силы. 
Полумерами мы ничего не смогли бы добиться; поэтому я, игнорируя указания 
Гитлера, 
не стал настаивать на передаче мне командования всеми войсками, но в обмен на 
это 
потребовал более тесного и конфиденциального сотрудничества со стороны 
итальянцев, 
чем то, которое предполагалось изначально. Кавальеро дал мне слово, что 
итальянское 
Верховное командование не отдаст ни одного оперативного приказа, касающегося 
Итальяно-Африканского театра военных действий, без моего устного или 
письменного 
согласия. И он сдержал свое обещание. Оглядываясь назад, я прихожу к выводу, 
что эта 
уступка, касавшаяся национального престижа и национальной гордости, которым 
итальянцы придавали очень большое значение, была основным фактором, 
обеспечившим 
успех нашего сотрудничества. Я всегда отдавал предпочтение добровольному 
сотрудничеству, базирующемуся на взаимном доверии, а не на подчинении силой, 
которое может вызвать у союзника возмущение. [151] Мы, немцы, во всех наших 
контактах с командованием итальянских ВМС, действовавших под умелым 
руководством 
контр-адмирала Риккарди и адмирала Сансонетти, с командованием ВВС Италии, а 
также 
с командованием ее сухопутных сил, да и вообще с командирами и офицерами частей 
всех 
трех видов итальянских вооруженных сил неизменно ощущали с их стороны 
товарищеское 
отношение и готовность прийти на помощь. На самом высоком уровне мое 
сотрудничество с графом Кавальеро было настолько же успешным и доверительным, 
насколько неудачно сложились мои отношения со сменившим графа на его посту 
после 
наступления 1945 года вероломным генералом Амброзио. Я лично подчинялся только 
королю и дуче. 
В Триполитании я обнаружил четкую организацию войск по образцу вермахта. Силы 
армии, ВВС и ВМС были подчинены генерал-губернатору маршалу Бастико, как и 
Роммель. На бумаге такая структура выглядела идеально, однако на деле она 
неизбежно 
должна была пробуксовывать, поскольку Роммель и Бастико постоянно конфликтовали,
 
причем Роммель демонстрировал нежелание идти даже на мелкие уступки самолюбивым 

итальянцам. Огромный авторитет Роммеля, который в то время находился в зените 
славы, 
мешал внесению каких-либо изменений в сложившуюся систему взаимоотношений, но в 

то же время помогал уладить некоторые деликатные ситуации. 
Бросающейся в глаза особенностью боевых действий в конце ноября 1941 года было 
отсутствие стабильных коммуникаций между войсками, находящимися на разных 
берегах 
Средиземного моря. С каждым днем становилось все более очевидным превосходство 
британцев на море и в воздухе. В битве за Африку события фактически повернулись 
в 
невыгодном для Роммеля направлении. Он сдерживал давление противника к востоку 
от