интенсификации 
экономической войны наши летчики, выполняя боевые задания, будут забираться все 

дальше и дальше в глубь территории противника. Становилось очевидным, что, если 
мы 
хотим нанести действительно мощный удар по британской военной машине, нам 
следует 
изменить тактику. И вот с ноября 1940 года мы перешли на ночные бомбардировки. 
Главнокомандующий люфтваффе держал в своих руках руководство операциями 2-го и 
3-
го воздушного командования, координируя их действия с действиями 5-го 
воздушного 
командования в Норвегии, которое возглавлял Стумпф. [112] Пересечение обширных 
морских пространств на подлете к цели и ночные рейды изматывали пилотов 
люфтваффе 
и заставляли их действовать на пределе возможностей. Тот, кто не пережил это, 
не в 
состоянии понять, что значит дотянуть до своего аэродрома на последних каплях 
горючего или сотни километров тянуть машину над морем на одном двигателе. Само 
собой, экипажи, которые выполняли задания в северных широтах, в условиях 
обледенения, да еще при наличии постоянной угрозы, исходившей от истребителей 
британской ночной авиации, заслуживают самого глубокого уважения. 
Основными принципами проведения описанных выше операций были: 1) выбор целей в 
соответствии с их важностью для английской военной экономики; 2) нанесение 
ударов 
крупными силами и последующие беспокоящие рейды для создания помех 
восстановительным работам; 3) предварительное точное установление 
местонахождения 
целей с помощью аэрофотосъемки, максимально подробных карт и самой свежей 
информации как об их расположении, так и об их важности с военной точки зрения; 
4) 
подробное информирование всех боевых частей и подразделений, а также экипажей, 
осуществляющих одиночные рейды, и тщательное согласование их действий с 
командованием авиагрупп, руководством воздушных командований и 
главнокомандующим люфтваффе; 5) разведка целей и их подсветка экипажами 
отдельных 
бомбардировщиков в ходе предварительных полетов над объектами бомбардировки, по 

аналогии с действиями впоследствии ставших знаменитыми английских 
"патфайндеров". 
Контрмеры противника, с каждой неделей становившиеся все более и более 
активными, 
еще больше усугубляли наши трудности, связанные с необходимостью преодоления 
больших расстояний, навигационными сложностями и плохой погодой. 
Однако постепенно мы приспособились к действиям в этих условиях. Все шло хорошо,
 
если наши рации оставались неповрежденными. Если же они начинали барахлить, 
приведение возвращающихся бомбардировщиков на подходящий аэродром в туман и 
ненастную погоду превращалось в тяжелое испытание для нервов персонала всех 
наземных служб. [113] Несмотря на все усилия этих людей и использование ими 
всех 
доступных технических средств, им не всегда удавалось успешно справиться с этой 

задачей. В таких случаях, чтобы спасти если не самолет, то хотя бы экипаж, 
машину либо 
сажали на брюхо на побережье, либо гнали до Западной или Центральной Германии, 
например до Нойбранденбурга, причем летчики нередко покидали самолет с 
парашютом. 
Интересно, что, если пилот перед тем, как выпрыгнуть с парашютом где-нибудь над 

Брюсселем, устанавливал в правильное положение рули высоты, самолет мог 
пролететь 
по заданному курсу еще добрых 500 и более километров и упасть на землю, скажем, 
где-
нибудь в районе Перлеберга или Стендаля. 
Для нас это были нелегкие недели, в то время как сухопутные войска и 
военно-морские 
силы, за исключением экипажей подводных лодок и легких кораблей, могли отдыхать 
и 
готовиться к будущим сражениям (впрочем, будущее в то время представлялось 
весьма 
неопределенным). ВВС бросали в бой все силы, имевшиеся в их распоряжении, в 
надежде 
нарушить работу военных предприятий и тыловых коммуникаций Великобритании и тем 

самым задержать процесс ее перевооружения. Мы без конца молотили по портам и 
центрам военной промышленности, и, несмотря на очень большое количество целей, 
нам 
временами все же удавалось добиться концентрации наших ударов. 
Наши оперативные действия в течение всего описываемого периода никогда не