стычкам вокруг Анконы, равно как и атака американского 4-го корпуса в районе 
южнее 
Чечины, а также направленная на саму Чечину. Я не считал, что целью противника 
будет 
ведение изнурительных боев на нашей линии обороны в Апеннинах; я скорее ожидал 
мощного рывка через Апеннины за [322] Флоренцией или, если бы горы оказались 
слишком трудным препятствием для войск альянса, попытки обойти наши защитные 
порядки в Апеннинах с фланга в самом уязвимом месте нашей обороны, которым 
являлось побережье Адриатики. 
Во время этой фазы боевых действий я еще раз проверил, как идут строительные 
работы 
на "Зеленой линии" в Апеннинах, и нашел, что оборонительные позиции уже лучше 
организованы и достаточно хорошо укреплены. 
Мои общие впечатления от состояния нашей линии обороны в Апеннинах на этот раз 
заставили меня сделать вывод, что противник вряд ли сможет немедленно 
продолжить 
методично развивать свое наступление; его войска были серьезно измотаны и 
понесли 
значительные потери, и, если бы командование альянса решило двигаться дальше, у 
него 
было бы не много шансов на успех. 
В связи с этим я отдал войскам приказ продолжать сдерживать продвижение 
противника 
в местности, непосредственно примыкающей к Апеннинам, еще какое-то время 
удерживать Арно и обойти Флоренцию, которую я хотел сохранить в целости; я 
также 
надеялся более рационально использовать силы и средства моих дивизий, 
перегруппировав их, снабдив их новым снаряжением и пополнив их состав свежими 
подразделениями. При этом моей целью было развернуть на "Зеленой линии" 
гарнизон, 
способный отразить неожиданную атаку противника. 
Бои в районе озера Тразимена, проходившие с середины июня до середины июля, 
позволили мне осуществить мой тактический замысел. Однако к востоку от дороги, 
соединявшей Сиену и Флоренцию, лучшие германские моторизованные дивизии 
оказались растянутыми, словно Нитка жемчуга, хотя в спорадических столкновениях 
с 
противником им все же удалось постепенно затормозить наступление американского 
6-го 
корпуса. Сковав эти весьма ценные германские силы на не представлявшем большого 

интереса фланге, американский 4-й корпус внес значительный вклад в успех 
мощного 
броска войск альянса от Сиены до Флоренции. [323] 
20 июля и итальянский театр военных действий
Вечером 20 июля Геринг позвонил мне в мой штаб. До этого момента мне ничего не 
было 
известно о заговоре. В 1942 году Герделер попытался вступить со мной в кок-такт,
 но 
безуспешно - тогда до меня невозможно было добраться. Никаких волнений и 
беспорядков в частях - ни на передовой, ни в тылу - не было. За исключением 
нескольких офицеров, которых впоследствии мне пришлось защищать, известие о 
заговоре было полной неожиданностью и для сухопутных войск, и для 
военно-морских 
сил, и для люфтваффе, и для войск СС. Я был от всей души рад тому, что дело 
обстояло 
именно так. 
В Италии мне никогда не приходилось слышать, чтобы в каком-либо из штабов или в 

какой-либо из частей обсуждались вопросы политики. Слишком много сил отнимала у 

людей война, солдаты слишком хорошо осознавали обязательства, которые 
накладывала 
на них военная присяга, слишком ясно ощущалось влияние личности Гитлера. К тому 
же о 
его преступных действиях было известно слишком мало для того, чтобы против него 
мог 
возникнуть заговор. Однако я считаю исторически важным поразмыслить над тем, 
что 
случилось бы в Италии, если бы заговорщики одержали победу. Если для большей 
ясности 
использовать обобщение, то можно сказать, что под моим началом находились 
"республиканская" армия, "империалистические" военно-морские и "национал-
социалистические" военно-воздушные силы. Взятые в кавычки прилагательные 
достаточно ясно отображают явное отсутствие единства в позициях видов 
вооруженных 
сил. В свете всего этого, а также с учетом фанатичной преданности многих 
Гитлеру 
объявление о гибели фюрера и призыв заговорщиков к армии, ВМС и ВВС поддержать 
их 
спровоцировали бы острейший антагонизм, мятеж против отступников и предателей,