было бы ручаться. Какую реакцию это вызвало бы в Риме с его миллионным 
населением? 
Я не верил, что американская 5-я армия наступает только для того, чтобы отвлечь 

внимание от десантной операции; я считал, что противник хочет дождаться того 
момента, 
когда развитие наступления на юге не только создаст подходящие условия для 
высадки с 
моря, но и сделает возможным координацию действий на двух направлениях, что, в 
свою 
очередь, позволит ему окружить наши войска. В любом случае я был убежден, что 
не 
слишком ошибаюсь, полагая, что Кларк или Александер используют первоначальный 
успех в районе Гарильяно, чтобы смять правый фланг 10-й армии, если мы не 
предпримем контрмеры и не заставим их остановить наступление. При защите от 
такой 
угрозы полумеры ничего бы не дми - контрудар нужно было нанести быстро и 
эффективно. Необходимо было сначала ликвидировать возникшую опасность, а потом 
уже готовиться к отражению новых выпадов. 
Между тем угроза десантной операции продолжала существовать, причем время и 
место 
ее проведения по-прежнему оставались для нас загадкой - воздушной разведки на 
тот 
момент уже почти не существовало, а те редкие сообщения, которые мы время от 
времени 
все же получали, были неточны и лишь вводили нас в заблуждение. В течение трех 
суток, 
предшествовавших вторжению противника, я каждую, ночь отдавал приказ о 
приведении 
наших частей и соединений в полную боевую готовность по всей Италии. И если я 
послушался настойчивых уговоров работников моего штаба, опасавшихся, что войска 

раньше времени устанут, и в ночь с 21 на 22 января отменил этот приказ, то мне 
некого 
винить за это, кроме самого себя. 
Первые часы 22 января 1944 года - дня, когда противник осуществил вторжение в 
районе 
Анцио - Неттуно, - были полны волнений и забот. Утром у меня возникло ощущение, 

что главную угрозу нам удалось отвести. Мы смогли сделать это главным образом 
благодаря фон Полю, который, следуя моим прямым указаниям, окружил береговой 
плацдарм противника кольцом [297] своих батарей, сквозь которое было трудно 
пройти 
вражеским танкам. Кроме того, высадившиеся на берег войска противника вообще 
продвигались вперед с большой осторожностью. Между тем наши войска прибывали 
батальон за батальоном и тут же поступали под командование генерала Шлеммера, в 

задачу которого входила переброска всех частей и подразделений по мере их 
прибытия 
как можно дальше на юг с тем, чтобы помочь зенитным частям задержать или 
остановить 
вражеское наступление. Для меня был важен каждый метр территории. К сожалению, 
описанный порядок действий, как я обнаружил уже днем, был по непонятным мне 
причинам и без каких-либо оснований изменен, что расстроило выполнение моего 
плана, 
предусматривавшего немедленное осуществление контратакующих действий. Тем не 
менее, после того, как я проехался вдоль фронта, у меня возникла уверенность, 
что 
противник упустил единственную благоприятную возможность взять Рим и пробить 
себе 
брешь в районе Гарильяно. Я был уверен в том, что время работает на нас. 
В те дни на фронте царила невероятная неразбериха. В этом беспорядке сражались 
плечом к плечу части и подразделения разных дивизий. Помимо 11-го парашютно-
десантного корпуса, я передал приказ о переброске частей в район захваченного 
противником плацдарма в штабы 76-го танкового корпуса, дислоцировавшегося на 
Адриатике, и 14-го армейского корпуса, развернутого в Северной Италии, - это 
было 
необходимо для создания прочной оперативной основы. Когда 23 января фон 
Макензен, 
командующий 14-м армейским корпусом, появился в моем штабе в Монте-Соратте и 
доложил о прибытии его соединения, я получил возможность с полным основанием 
сообщить ему, что считаю нашу оборону достаточно прочной и что мы можем больше 
не 
опасаться каких-либо крупных перемен к худшему. Я поставил перед ним две 
задачи: 
укрепить оборонительные порядки вокруг плацдарма и приступить к принятию мер по 

его сужению и полной ликвидации. Исключительно настойчивые атаки, предпринятые 
американским 6-м корпусом 25 января в районе Систерны и 31 января в районе 
Систерны