это время ни одно государство в мире просто-напросто не могло превзойти 
потенциал Германии в области вооружения. А если ему докладывали иное, он этому 
не верил, и докладывающему даже приходилось опасаться, как бы не получить 
клеймо пораженца.
 Другое дело Гитлер. Он особенно внимательно выслушивал сообщения об 
иностранном оружии и мощностях его производства. Иногда бывало неясно, что 
думает об этом он сам. По складу своего характера Гитлер был предрасположен к 
скепсису и в то же время к любознательности, но притом производил впечатление 
человека в данном отношении солидного. Любое зарубежное специальное издание, 
попадавшее ему в руки, фюрер изучал с живым интересом. Его глаз был приучен к 
этому страстью к архитектуре и живописи. Он выискивал в изображении каждую 
мелочь, а текст от случая к случаю приказывал перевести. Благодаря такому 
изучению предмета фюрер превосходил в познаниях не одного специалиста.




 Итог 1938 года


 Предрождественские дни Гитлер, как и в прошлом году, посвятил своим 
архитектурным интересам и строительным замыслам. Он принял живое участие в 
Германской архитектурной выставке в Мюнхене, свою поездку в Нюрнберг 
использовал для посещения строительной площадки Здания имперских партийных 
съездов, а в Берлине с большим нетерпением ожидал завершения постройки Новой 
Имперской канцелярии.
 25 декабря фюрер перед отъездом попрощался со своими сотрудниками, по 
обыкновению лично вручив каждому рождественский подарок. Я получил на этот раз 
самопишущую ручку с золотым пером, а моя жена – тяжелую серебряную чашу, и все 
это – с выгравированными фамилиями и датой «Рождество 1938». Праздничные дни 
Гитлер, как всегда, провел в Мюнхене, а потом сразу поехал на Оберзальцберг. 
Там он и встретил Новый год вместе со своим обычным окружением, а также Евой 
Браун, ее родней и знакомыми. Из нашей военной адъютантуры при нем на сей раз 
находился Шмундт с женой.
 Геббельс в своем новогоднем обращении назвал уходящий год самым успешным для 
национал-социалистического режима, который навечно войдет в германскую историю. 
О концентрационных лагерях широкая общественность знала мало. События 
«Имперской Хрустальной ночи» расценивались как своего рода «производственная 
авария». Я тоже считал политическое положение на исходе года позитивным и 
вступал в новый год с уверенностью, поскольку мне была обещана к концу его 
другая должность в люфтваффе. Я по-прежнему оставался приверженцем Гитлера как 
в силу воинского повиновения, так и убеждения, хотя и осуждал его за поведение 
во время кризиса Бломберг – Фрич и «Имперской Хрустальной ночи». Фюрер прикрыл 
своих партийцев и тем самым отяготил себя виной. Угнетающим оставался 
ретроспективный взгляд на отношение Гитлера к сухопутным войскам, а также и на 
их отношение к нему самому. Все усилия Шмундта и Энгеля улучшить эти 
взаимоотношения результата не дали.
 В течение этого года мне все яснее становилось, что оценка Рейхенау его 
сослуживцами была не верна. Усилия этого генерала приобрести крупное положение 
в партии истолковывались как тщеславие, и его называли «наци-генералом». В 
данной связи мне вспоминается один мой разговор с ним на Оберзальцберге во 
время кризиса с Шушнигом. Я считал тогда, что он разозлен тем, что его не 
сделали преемником Фрича. Но раздражение генерала имело другие причины. По 
смыслу, он сказал так: «Вы еще дождетесь, что влияние партии на фюрера 
возрастет и в военной области тоже, а генералы и пикнуть не смогут! В 1934 г. 
Бломберг и я смогли сломить СА потому, что мы имели на Гитлера влияние большее, 
чем его однопартийны. За это меня объявили нацистским генералом. А сейчас дело 
идет к тому, чтобы в зародыше удушить растущее влияние СС и партии на Гитлера в 
вопросах сухопутных войск.
 Только в том случае, если это удастся, сможет произойти реабилитация Фрича. Но 
новые господа не знают партии и ее фюреров и не умеют с ними обращаться». К 
концу 1938 г. я осознал, что Рейхенау был прав.




 Новая Имперская канцелярия


 8 января 1939 г. Гитлер прибыл в Берлин. У портала старой Имперской канцелярии 
его встречал Шпеер. За день до назначенного фюрером срока он с гордостью 
отрапортовал о готовности Новой Имперской канцелярии. Гитлер со словами 
сердечной благодарности пожал руку своему зодчему, и оба отправились во вновь 
построенное здание, а я с любопытством последовал за ними. Описать мое 
впечатление нелегко. Пришлось бы употреблять сплошь превосходные степени. Со 
времен Гогенцоллернов таких роскошных строений ни в Берлине, ни в Потсдаме не 
возводилось. Оно было сооружено в своеобразном стиле гитлеровских зданий в 
Мюнхене и Нюрнберге. Мне лично понравилось. Украшенный мозаикой зал, мраморная 
галерея, рабочий кабинет Гитлера – все это, по моему мнению, было шедевром 
Шпеера. Мозаичный зал окон не имел, а освещался естественным или искусственным