ие. Это же саботаж! Все должно 
быть совсем наоборот: солдаты обязаны так добиваться войны, чтобы именно 
политики их сдерживали. Но мне кажется, генералы боятся противника. Неужели они 
считают меня столь глупым, что я не способен верно осознать или оценить его 
сильные и слабые стороны?».
 В течение первых лет войны все явственнее ощущалось противодействие церквей, 
особенно протестантской{212}; они отвергали планы Гитлера, причем так поступали 
не только священнослужители, но и, в большей мере, землевладельцы, аристократия 
и дворянство, офицеры и чиновники высоких рангов. В их среде этой зимой 
возникали перед походом на Россию отдельные группы, пытавшиеся сорвать планы 
Гитлера. Они считали его позицию совершенно антихристианской: он, мол, против 
церквей и хочет их упразднить. Во время войны фюрер неоднократно говорил, что и 
не помышляет ликвидировать церкви. Он ясно осознавал естественное желание 
народа иметь твердую веру, а также и то, что для этого необходима организация, 
которая поможет народу ее обрести. Гитлер подвергал критике только 
антинациональное мировоззрение священнослужителей: они не связаны с народом и 
не знают, чего тот хочет.




 Разбить Россию, чтобы ударить по Англии?


 Как пришел Гитлер к решению напасть на Россию, еще не победив Англию? Это, 
казалось мне, – главный вопрос войны. Он был убежден в том, что Англия ожидает 
помощи в своей борьбе за Европу и, судя по ходу войны в эти зимние месяцы, 
видит ее в лице Америки и России. Его оценка Америки привела фюрера к твердому 
заключению: США окажутся в состоянии помочь Англии в войне в Европе только в 
1943 г.
 Положение же в России Гитлер оценивал так: русские смогут активно вмешаться в 
ход войны уже осенью 1942 г. Германо-русский союз он отнюдь не рассматривал как 
гарантию мира на многие годы. Сталин хочет дождаться того момента, когда 
германские силы окажутся ослабленными боями на Западе, и тогда без всякой 
опасности для себя вмешаться в европейские сражения. В любом случае, фюрер 
хотел русское наступление упредить, ибо знал, что одновременно Германия на все 
стороны сражаться не может. Поэтому план его состоял в том, чтобы убирать 
одного противника за другим – будь то переговорами, будь то войной. Но втайне 
он все еще надеялся на достижение взаимопонимания с англосаксами, хотя 
преимущественно антигерманская политика англичан ему была известна уже с осени 
1937 г. К этому добавлялась тревога из-за своего «старения», а также и 
понимание того, что после него никто в Германии его работу продолжить не сможет.
 Внутренние враги фюрера называли это переоценкой собственной личности, 
зазнайством, манией величия и т.п. Все это Гитлер знал. На сей счет у него 
имелась полная ясность, и он не раз упоминал об этом в кругу участников 
ежедневных обсуждений военной обстановки.
 1941-у году предназначалось стать исключительно годом вооруженного 
столкновения с Россией. Гитлер построил приготовления к нему так, что был готов 
напасть примерно в середине мая. План его был таков: осуществить операции в 
двух главных направлениях – на север и юг России, а после захвата Ленинграда и 
Ростова, заходя обоими флангами, завершить ее разгром крупным наступлением с 
целью замкнуть кольцо окружения восточнее Москвы. Таким образом фюрер 
намеревался ослабить русских настолько, что они прекратят борьбу и он сможет 
сосредоточить все силы для удара по Англии.




 Решения


 Зима 1940-41 г. была временем размышлений, планов и решений. Гитлер много 
времени проводил на Оберзальцберге, поскольку здесь можно было работать 
спокойно. В Новогодних обращениях к вермахту и немецкому народу фюрер говорил о 
ходе войны в 1940 г. и высказывался насчет положения на мировой арене. 
Германские сухопутные войска, германские военно-морской флот и люфтваффе, 
провозглашал он, вступают в 1941-й год значительно усиленными и с улучшенным 
вооружением. О воздушной войне высказался так: «Герр Черчилль – тот человек, 
который вдруг изобрел неограниченную воздушную войну, выдавая ее за великую 
тайну британской победы. Вот уже три с половиной месяца этот преступник 
приказывает в ночных налетах забрасывать германские города бомбами… В этом я 
вижу жестокость, являющуюся сущим бесчинством…»
 Обращения фюрера намекали на продолжение войны еще более жестокими методами и 
действовали на народ парализующе. Но удивительно, сколь терпеливо вела себя 
масса. Большинство говорило: уж фюрер-то знает, что надо делать! Весь народ был 
впряжен в работу на войну и трудился с огромным рвением и добросовестностью.
 8 и 9 января Гитлер вызвал в «Бергхоф» все военное руководство на одно из 
самых важных и решающих совещаний, которые проводил в этом кругу за весь 1941 г.
 Сначала он обрисовал положение в Европе: «Испания как помощник отпадает. 
Франция – против нас. По отношению к ней у нас никаких обязательств нет. Россия 
недавно выдви