ла: «Поскольку Англия, несмотря на 
свое бесперспективное военное положение, все еще не проявляет никаких признаков 
готовности к взаимопониманию, я решил подготовить и, если нужно, осуществить 
десантную операцию против Англии»{198}. Подписав эту директиву, фюрер в тот же 
день решил назначить на 19 июля заседание рейхстага.
 С Оберзальцберга Гитлер 14 июля совершил короткий выезд на сталелитейные 
заводы в Линце, а также на танковый завод «Вельз». При осмотре этих военных 
предприятий он настаивал на их быстром расширении, проявив особый интерес к 
длинноствольным крупнокалиберным пушкам для новых типов танков – явный признак 
того, что продолжение войны он считал весьма вероятным.




 Раздача высоких чинов


 В остальном же Гитлер был занят тщательной подготовкой своей речи в рейхстаге, 
а также (не без тревоги и опасений) раздумывал, кого же именно из генералов и 
адмиралов он по случаю победы над Францией должен повысить в чине. Все ожидали 
производства главнокомандующего сухопутных войск генерал-полковника фон 
Браухича в генерал-фельдмаршалы. На взгляд фюрера, это повышение было 
неправомерным. Но он понимал, что сухопутным войскам все-таки следует оказать 
особую почесть. Выход Гитлер увидел в том, чтобы одновременно произвести в 
генерал-фельдмаршальский чин трех командующих групп армий – Рундштедта, Лееба, 
Бока и командующих армий Клюге, Листа, Рейхенау и Вицлебена.
 Непростым был и вопрос о повышениях в люфтваффе. Гитлер хотел сделать 
фельдмаршалами командующих 2-го и 3-го воздушных флотов Кессельринга и Шперрле. 
Но тут вмешался Геринг, потребовавший такого же чина и для Мильха. Собственно 
говоря, самому ему ввиду плохих взаимоотношений с Мильхом это было ни к чему. 
Но в связи с таким повышением в чине возникала необходимость сделать 
фельдмаршалом и начальника ОКВ Кейтеля, чтобы в дальнейшем он не стоял по рангу 
ниже статс-секретаря министерства авиации Мильха. Правда, размышлял Гитлер, 
повышение в чине Кейтеля в сухопутных войсках признания не получит. Но в данной 
ситуации обойти его нельзя. Этот вопрос фюреру несколько раз пришлось обсуждать 
и с самим Кейтелем, и со Шмундтом.




 Заседание рейхстага 19 июля


 Заседание рейхстага было назначено на 19 часов. Кресла шести погибших 
депутатов были оставлены незанятыми и украшены цветами. На почетных местах 
сидели командующие групп армий и армий, а также, соответственно своим 
должностям в люфтваффе и военно-морском флоте, присутствующие генералы и 
адмиралы. Вообще на сей раз картину в зале Оперы Кролля определяла военная 
форма всех составных частей вермахта. Фюрера встретили овацией. Заседание 
открыл Геринг, предложивший почтить память погибших.
 Затем Гитлер приступил к своей длинной речи. Высказавшись насчет «безусловно 
необходимого пересмотра» Версальского мирного договора, он перешел к обличению 
«интернационального еврейского яда для народов»; для мирового еврейства «война 
– самое желанное средство, чтобы обеспечить наилучшее обделывание своих 
гешефтов{199}. Обнаруженные в Париже документы союзников дают представление об 
их планах. После победы над Польшей английские поджигатели войны, особенно 
Черчилль, Иден и им подобные, поливали его потоками брани и оскорбляли, когда 
он сделал свое предложение о мире. Борьбу против Норвегии фюрер назвал „самой 
смелой операцией во всей германской военной истории“. Говоря о Западной 
кампании, он отметил, что благодаря концентрации всего вермахта достигнуто 
„тотальное уничтожение французско-английских вооруженных сил“. Затем он 
обрисовал действия и успехи введенных в бой армий, а также соединений люфтваффе,
 особенно выдвинув на первый план заслуги и повышение в чинах руководящих 
генералов, а особенно Геринга, произведенного в рейхсмаршалы и награжденного 
Большим крестом Железного креста. Наряду с присвоением чина генерал-полковника 
(в том числе Гальдеру), бросалось в глаза производство в генералы [минуя чин 
генерал-лейтенанта], соответственно, артиллерии и авиации, двух генерал-майоров 
– Йодля и Ешоннека.
 После этого Гитлер остановился в своей речи на союзе с Италией и выразил 
благодарность лично Муссолини. Правда, уровень совместных действий он несколько 
преувеличил. А потом вскользь заметил, определяя свою позицию в отношении 
Англии: «У меня нет причины, которая заставляла бы продолжать эту борьбу». Под 
конец же упомянул о «милости Провидения», которое даровало нам «удачу этого 
дела».
 Речь меня разочаровала. После предшествовавших ей собственных высказываний 
фюрера я ожидал, что он определит свою позицию относительно германо-английского 
конфликта основательнее и подробнее. У меня мелькнула мысль: а не изменил ли 
Гитлер свою прежнюю позицию в этом вопросе и не пришел ли к какой-то новой. В 
голове моей даже возникал вопрос: правильно ли оценивает он установку Черчилля 
в отношении Германии?
 Первый ответ из Англии – лаконичный, но ясный – пресса получила примерно через 
час после речи Гитлера: отклонение любых попыток примирения. В течение вечера и 
ночи последовали и другие свидетельства холодной реакции англичан. Фюрер увидел,
 что его взгляды и предположения подтвердились.
 21 июля у Гитлера состоялась в Имперской канцелярии беседа с 
главнокомандующими составных частей вермахта. Он сказал, что ему еще не ясно, 
что будет с Англией. Если она войну продолжит, значит, она ждет перелома в 
позиции Америки или надеется на помощь России. В нашем плане высадиться в 
Англии фюрер видел большой риск. У Сталина есть связь с Англией,