было принято решение об усилении 6-й гвардейской армии двумя корпусами 1-й 
танковой армии генерала Катукова – 6-м танковым и 3-м механизированным. В 
последующие двое суток основной удар 48-го танкового корпуса немцев пришёлся по 
нашему 3-му механизированному корпусу. Судя по воспоминаниям М. Е. Катукова и Ф.
 В. фон Меллентина, бывшего тогда начальником штаба 48-го корпуса, бои носили 
крайне ожесточённый характер. Вот что пишет по этому поводу немецкий генерал:
 «7 июля, на четвёртый день операции „Цитадель“, мы наконец добились некоторого 
успеха. Дивизия „Великая Германия“ сумела прорваться по обе стороны хутора 
Сырцев, и русские отошли к Гремучему и деревне Сырцево. Откатывающиеся массы 
противника попали под обстрел немецкой артиллерии и понесли очень тяжёлые 
потери. Наши танки, наращивая удар, начали продвигаться на северо-запад, но в 
тот же день были остановлены сильным огнём под Сырцево, а затем контратакованы 
русскими танками. Зато на правом фланге мы, казалось, вот-вот одержим крупную 
победу: было получено сообщение, что гренадёрский полк дивизии „Великая 
Германия“ достиг населённого пункта Верхопенье. На правом фланге этой дивизии 
была создана боевая группа для развития достигнутого успеха.
  Pz.IV Ausf.G на Курской дуге. Июль 1943 года. 
 8 июля боевая группа в составе разведотряда и дивизиона штурмовых орудий 
дивизии «Великая Германия» вышла на большак (шоссе Белгород-Обоянь. –  Прим. 
авт. ) и достигла высоты 260,8; затем эта группа повернула на запад, с тем 
чтобы оказать поддержку танковому полку дивизии и мотострелковому полку, 
которые обошли Верхопенье с востока. Однако село всё ещё удерживалось 
значительными силами противника, поэтому мотострелковый полк атаковал его с юга.
 На высоте 243,0 севернее села находились русские танки, имевшие прекрасный 
обзор и обстрел, и перед этой высотой атака танков и мотопехоты захлебнулась. 
Казалось, повсюду находятся русские танки, наносящие непрерывные удары по 
передовым частям дивизии «Великая Германия».
 За день боевая группа, действовавшая на правом фланге этой дивизии, отбила 
семь танковых контратак русских и уничтожила 21 танк Т-34. Командир 48-го 
танкового корпуса приказал дивизии «Великая Германия» наступать в западном 
направлении с тем, чтобы оказать помощь 3-й танковой дивизии, на левом фланге 
которой создалась очень тяжёлая обстановка. Ни высота 243,0, ни западная 
окраина Верхопенья в этот день не были взяты – больше не оставалось никаких 
сомнений в том, что наступательный порыв немецких войск иссяк, наступление 
провалилось».
 А вот как выгладят эти события в описании М. Е. Катукова: «Едва забрезжил 
рассвет (7 июля. –  Прим. авт. ), как противник снова предпринял попытку 
прорваться на Обоянь. Главный удар он наносил по позициям 3-го 
механизированного и 31-го танкового корпусов. А. Л. Гетман (командир 6-го 
танкового корпуса. –  Прим. авт. ) сообщил, что на его участке противник 
активности не проявляет. Но зато позвонивший мне С. М. Кривошеин (командир 3-го 
мехкорпуса. –  Прим. авт. ) не скрывал тревоги:
 – Что-то невероятное, товарищ командующий! Противник сегодня бросил на наш 
участок до семисот танков и самоходок. Только против первой и третьей 
механизированных бригад наступают двести танков.
 С такими цифрами нам ещё не приходилось иметь дела. Впоследствии выяснилось, 
что в этот день гитлеровское командование бросило против 3-го механизированного 
корпуса весь 48-й танковый корпус и танковую дивизию СС «Адольф Гитлер». 
Сосредоточив столь огромные силы на узком, 10-километровом участке, немецкое 
командование рассчитывало, что ему удастся мощным танковым тараном пробить нашу 
оборону.
 Каждая танковая бригада, каждое подразделение приумножили свой боевой счёт на 
Курской дуге. Так, 49-я танковая бригада только за первые сутки боёв, 
взаимодействуя на первой оборонительной полосе с частями 6-й армии, уничтожила 
65 танков, в том числе 10 «тигров», 5 бронетранспортёров, 10 орудий, 2 
самоходные пушки, 6 автомашин и более 1000 солдат и офицеров.
 Прорвать нашу оборону противнику так и не удалось. Он лишь потеснил 3-й 
механизированный корпус на 5–6 километров».
 Будет справедливым признать, что для обоих приведённых отрывков характерна 
определённая тенденциозность в освещении событий. Из воспоминаний советского 
военачальника следует, что наша 49-я танковая бригада за один день подбила 10 
«тигров», а ведь у немцев в 48-м танковом корпусе их было всего 15! С учётом 13 
«тигров» моторизованной дивизии «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», также 
наступавшей в полосе 3-го мехкорпуса, получается только 28! Если же попытаться 
сложить все «тигры», «уничтоженные» на страницах мемуаров Катукова, посвящённых 
Курской дуге, то получится намного больше. Впрочем, дело тут, по-видимому, не 
только в желании различных частей и подразделений записать на свой боевой счёт 
побольше «тигров», но и в том, что в горячке боя за настоящие «тигры» принимали 
«тигры тип 4» – средние танки Pz.IV.
  Подбитый «Тигр типа 4» – Pz.IV Ausf.G. Орловско-Курская дуга, 19 июля 1943 
года. 
 По немецким данным, в течение июля и августа 1943 года было потеряно 570 
«четвёрок». Для сравнения: за это же время «тигров» было потеряно 73 единицы, 
что свидетельствует как об устойчивости того или иного танка на поле боя, так и 
об интенсивности их использования. Всего же в 1943 году потери составили 2402 
единицы Pz.IV, из которых только 161 машину удалось отремонтировать и вернуть в 
строй.
 В 1944 году организация немецкой танковой дивизии претерпела существенные 
изменения. Первый батальон танкового полка получил танки Pz.V «Пантера», второй 
был укомплектован Pz.IV. На самом же деле «пантеры» поступили на вооружение не