Но эффективность артиллерии значительно снижалась, когда ей приходилось 
справляться с большим количеством танков, наступающих одновременно, и это 
справедливо независимо от того, идет ли речь об артиллерии времен мировой войны 
или о современных противотанковых орудиях. Но если мы собираемся вводить в бой 
танки en masse, мы возвращаемся к первому доводу: нам в первую очередь нужен 
для атаки удобный участок.



Внезапность — третья предпосылка радикального успеха наступления. С 
незапамятных времен существовали решительные и уверенные в себе командиры, 
которые использовали фактор внезапности — условие, с помощью которого 
малочисленное войско может вырвать победу из рук противника и любые, даже 
невероятные обстоятельства обратить к своей выгоде. Это оказывает поразительное 
действие на моральное состояние обеих сторон — но этот же самый элемент 
непредсказуемости отпугивает осторожных тугодумов, и, наверное, именно потому 
они с такой неохотой воспринимают новые виды оружия, даже когда неадекватность 
старых слишком очевидна.



Внезапность может быть вызвана самой новизной оружия, о котором идет речь. 
Чтобы применить оружие впервые, требуется немалая отвага со стороны командира, 
но тем скорее будет успех операции. Однако мы видели, что ни немцы со своим 
отравляющим газом, ни англичане со своими танками не готовы были рискнуть и 
применить при наступлении новое оружие внезапно и en masse. А как только эта 
быстропреходящая возможность упущена, внезапность приходится сочетать с 
освященными традициями тактическими приемами, которые годятся для обычного 
вооружения. И даже тогда еще остается простор для маневра, чтобы застигнуть 
противника врасплох.



Даже явно поверхностные технические новшества могут поразить неожиданностью, 
которая окажет чрезвычайно болезненное воздействие на противника. Двадцать лет 
прошло с тех пор, как прусская пехота сменила свои ружья, заряжающиеся с дула, 
на капсюльные ружья, заряжающиеся с казенной части, и все-таки это оказалось 
ключевым фактором победы в 1866 году — их противники-австрияки не оценили по 
достоинству все значение технического новшества и были изумлены смертоносным 
действием капсюльных ружей на поле боя. Еще один пример: немецкие мортиры 
420-миллиметрового калибра представляли собой всего лишь оружие давно 
существующего типа с увеличенным калибром, но в 1914 году они сокрушили броню и 
бетон, защищавшие бельгийские крепости, которые пользовались славой 
неприступных. Но эти минометы, подобно капсюльным ружьям, испытывались только в 
мирное время, прежде чем их применили в военной кампании. Не было и речи о том, 
чтобы подождать и посмотреть, попытаются ли другие армии использовать подобное 
оружие в своих войнах, да и о том, чтобы выяснять, имеют ли вообще иностранцы 
такое вооружение, — это бы означало пожертвовать внезапностью. Наоборот, 
420-миллиметровые мортиры были тщательно охраняемым секретом, и в данном случае 
внезапность была абсолютной.



Во время последней войны то же самое оказалось верно и для танков. Даже спустя 
год после того, как эти машины впервые появились на поле боя, фактор 
внезапности еще мог проявить себя. В конце концов, никто бы не поручился, что 
немцы действительно сумели бы приспособиться к тому, что противник может 
использовать танки en masse, или к другим вероятным улучшениям конструкции и 
тактики. Потенциал фактора внезапности снизился лишь ненамного, и степень его 
снижения очень сильно зависела от немцев.



После того как традиционное оружие не оправдало ожиданий и через год после того,
 как танки, несмотря на протесты Суинтона, их создателя, были применены 
неправильно, британское высшее командование наконец вняло просьбам офицеров 
танковых войск и отдало в их распоряжение те боеспособные подразделения, 
которые остались от сил, понапрасну израсходованных в третьей битве при Ипре. 
Для первого в истории танкового сражения 3-я армия, которой командовал генерал 
Бинг, получила 2 корпуса по 2 дивизии в каждом; 1 кавалерийский корпус из 5 
дивизий; 1 танковый корпус из 3 бригад по 2 батальона в каждой; тысячу орудий и 
большое число самолетов.



И больше ничего. Это было гораздо меньше того, сколько требовалось для 
осуществления крупного прорыва, даже если бы англичане умудрились добиться