Тем не менее в конце концов удалось подавить болезненные мысли и чувства. Я 
постарался забыть о том, что смерть постоянно сопровождала меня в мае. С 
неуёмной энергией молодости я окунулся в бурную и переменчивую жизнь в порту. Я 
присоединился в казино-баре к своим друзьям, которым посчастливилось вернуться 
из похода. Мы отмечали дни рождения, танцевали со всеми красотками мадам. Она 
обновила свой контингент несколькими экзотическими цветками разного цвета – от 
белого до жёлтого и шоколадного. Жанин была обворожительна, как всегда. То, что 
она дарила любовь другим в моё отсутствие, не имело значения. Ведь это могли 
быть последние часы любви и жизни моих товарищей.

Фактически подводная война превращалась для нас в бесконечную похоронную 
процессию. Союзники нанесли нам на море контрудар беспрецедентной силы. 
Англичане и американцы копили свои силы медленно, но неуклонно. Они увеличили 
флот быстроходных сторожевых кораблей, построили несколько авианосцев среднего 
водоизмещения, а ряд транспортов превратили в миниатюрные авианосцы. Они 
создали эскадрильи морской авиации, а также приспособили для борьбы с нашим 
надводным и подводным флотом армады стратегических бомбардировщиков, 
базировавшихся на суше. И неожиданно нанесли по нам удары с поразительной 
точностью. Тридцать восемь – такова была цифра наших потопленных подлодок в 
роковой май 1943 года. Вместе с ними погибли многие мои боевые друзья и 
товарищи по учёбе. Пока наш главный штаб не примет эффективные контрмеры, все 
наши хвалёные новые подлодки будут лишь увеличивать число стальных гробов.

Предполагалось, что ремонт «У-230» займёт минимум четыре недели. Поскольку мне 
предоставили продолжительный отпуск, я решил съездить в Париж, навестить родных 
и провести недельку с Марианной на солнечном пляже Ванзее в Берлине. Да, отпуск 
был продолжителен, но я отлично сознавал, что срок моей жизни ограничен.

В начале июня вечером я отбыл экспрессом в Париж, передав дела Риделю. Пока 
поезд мчался по сельской местности, я пытался вообразить, что слышу знакомый 
шум дизелей, грохот разрывов глубинных боезарядов, авиабомб и торпед, треск 
раскалывавшихся кораблей и рокот океана. Однако до моего слуха доносились 
только забытые звуки стука колёс, катившихся по рельсам. На парижский вокзал 
Монпарнас я прибыл ранним, ещё свежим утром. Такси доставило меня в отель близ 
Вандомской площади, который предназначался для проживания морских офицеров. Я 
решил воздерживаться от амурных связей во время короткого пребывания в городе, 
но обилие агрессивных девиц вскоре подвергло мою решимость серьёзному испытанию.
 Я поспешил в прохладные залы Лувра и провёл большую часть дня в прогулках по 
галерее Аполлона, Великой галерее и залу Кариатид, где, судя по легенде, было 
повешено немало гугенотов. Вечером я сходил в изысканный ресторан близ Оперы и 
поужинал в торжественном уединении. Затем прошёлся вдоль бульвара Капуцинов, 
отклонив несколько предложений платной любви, и вернулся в уютный номер отеля.

На следующий день у меня оставалось до отъезда много свободного времени. Утром 
я гулял по Плас Пигаль, плотно позавтракал в маленьком кафе на Монмартре, 
поднимался по длинной лестнице к Сакре-Кер. Я провёл полдень и вечер на 
левобережье, праздно бродя по улицам и соря деньгами в кафе. Париж, прекрасный 
Париж, как мне не хотелось покидать его! Однако в 22.00 я сел в поезд, 
уходивший в Германию.

Утреннее солнце поднялось уже высоко, когда мой экспресс прибыл на вокзал 
Франкфурта. Я сразу обратил внимание на то, что огромный стеклянный купол над 
железнодорожными путями сильно повреждён бомбардировками противника. Стекла 
выбиты, остался только голый стальной каркас. Это зрелище стало печальной 
прелюдией к моему возвращению домой.

Как всегда, я вернулся к родным без уведомления. Когда на мой звонок мать 
открыла дверь, то посмотрела на меня как на незнакомца. Подождав секунду, я 
сказал:

– Здравствуй, мама! Может, ты меня впустишь? Как хорошо снова быть дома.

Я заметил, что мать время от времени пробирает нервная дрожь, что она сильно 
похудела. Мне показалось, что её гложет печаль. Но я не стал расспрашивать её, 
решив сказать что-нибудь приятное.

– Я так рад снова отдохнуть за своим столом.

Естественно, она справилась, голоден ли я, утверждала, что выгляжу сильно 
осунувшимся, и беспокоилась о моём здоровье.

– Скажи, у тебя достаточно тёплого нижнего белья? Может, ты не знаешь, но мы 
отдали всю лишнюю одежду нашим солдатам, воюющим в России. Твои ботинки, лыжный 
костюм вместе с лыжами. Расскажи, как идёт война в Атлантике? Теперь мы слышим 
не так много о наших подлодках.

Я сказал, что она скоро снова услышит о наших успехах. И, решив, что не буду 
обсуждать с ней военные действия, переменил тему разговора:

– Как поживаете? Что с Труди? Виделась ли она со своим супругом в последнее