бомбы. Мне показалось, что они падают прямо на меня. Затем пилот с рёвом 
пронёсся над мостиком так низко, что я почувствовал кожей лица тепло от 
выхлопной трубы летающей машины. Четыре бомбы поочерёдно взорвались вдоль 
правого борта. Огромные фонтаны воды обрушились на меня и матроса, стоявших у 
зениток. «У-230», оставаясь на плаву, продолжала двигаться вперёд, рассекая 
волны. Самолёт, израсходовав свой боекомплект, развернулся и улетел в сторону 
конвоя.

13.23. Радист ознакомил капитана со срочной радиограммой: «Атакованы самолётом. 
Погрузиться под воду не можем. Тонем. 45 С. 25 В. Окажите помощь. „У-456“.

– Прагер, уточни координаты, – откликнулся капитан. – Может, спасём команду 
«У-456».

Желание капитана спасти товарищей было похоже на самоубийство. Мы сами 
оказались близки к гибели. Но главное – оказать помощь. Попади мы в положение 
«У-456», ожидали бы того же. Секундами позже Прагер доложил:

– «У-456» всего в 12 милях от нас, пеленг 15 градусов по правому борту.

Командир немедленно изменил курс.

13.50. Мы обнаружили самолёт, круживший в четырёх милях впереди. Затем я увидел 
в бинокль нос «У-456», торчавший над поверхностью моря. Члены экипажа лодки 
пытались удержаться на скользкой палубе, ухватившись за стальной трос, который 
тянулся от носа к мостику. Многие стояли в воде по щиколотку. Самолёт продолжал 
кружиться над тонущей лодкой. Было бы безрассудством с нашей стороны 
приближаться к «У-456» в такой обстановке. Попыткам спасти лодку помешала и 
другая опасность: из-за горизонта за нашей кормой появился сторожевик. Очевидно,
 его вызвал самолёт. Теперь мы сами могли погибнуть. «У-230» повернула в 
сторону от самолёта, эскорта и «У-456». Мы поспешили за конвоем.

14.22. – За кормой – самолёт!

Снова мы опоздали с погружением. Одномоторный самолёт летел на низкой высоте по 
прямой линии нам в кильватер. Я нажал на спусковой крючок зенитки: её снова 
заклинило. Я пнул ногой магазинную коробку, устраняя помеху. Затем выстрелил по 
приближавшейся цели. То же сделал матрос. Лодка развернулась правым бортом, 
избегнув попадания авиабомб. Пилот, форсируя работу мотора, сделал круг и стал 
пикировать на нас спереди. Он летел очень низко, когда мотор самолёта 
затарахтел и остановился. Машина рухнула одним крылом в высокую волну, другое 
крыло в это время ударилось о наш лёгкий корпус. Пилот выбросился из своей 
кабины, делая рукой знак, что нуждается в помощи. Я увидел затем, как его 
разорвало на куски теми же четырьмя бомбами, которые предназначались для нас. 
Четыре мощных толчка с правого борта потрясли лодку. Однако нам и сейчас 
удалось благополучно покинуть место трагедии.

Гибель самолёта, должно быть, нарушила график вылетов авиации противника. 
Проходили минута за минутой без атак с воздуха. Полным ходом «У-230» 
устремилась навстречу конвою. Примерно через час мы вышли на угол пересечения с 
его курсом.

15.45. Сообщение из радиорубки убавило наше ликование по поводу безопасного 
неба. «Атакованы глубинными бомбами трёх эсминцев. Тонем. „У-186“. Эта была 
одиннадцатая потеря с начала нашего похода. Кажется, масштабы морской 
катастрофы росли. Тем не менее мы не располагали временем горевать о смерти 
боевых товарищей, которую тысячу раз видел в своём воображении каждый подводник.


16.00. «У-230» сблизилась с конвоем. Я видел, как четыре колонны транспортов 
ползут в одном направлении в юго-западной части горизонта. Мы должны были 
нарушить их ход, пробить бреши в этих стальных махинах.

16.03. – Самолёт по курсу 3-2.

Мы быстро ушли под воду. Почти одновременно прогремели четыре взрыва, 
подтолкнув лодку дальше вниз и заставив вертикальные и горизонтальные рули 
замереть, когда от них требовалась работа. Через несколько минут поблизости 
раздались ещё несколько взрывов. Однако, бросая вызов нашим преследователям, 
Зигман приказал поднять лодку на перископную глубину. Он выдвинул перископ, но 
тотчас опустил его вниз, выругавшись:

– Чёрт возьми! Этот парень сбросил дымовую бомбу и окрасил воду жёлтым цветом.

Несмотря на то что место нашего погружения было помечено краской, капитан 
приказал атаковать конвой прежде, чем эскорты смогли бы сбросить глубинные 
бомбы. Удары импульсов «асдика», глухие разрывы глубинных бомб неподалёку и 
грохот сотен судовых двигателей конвоя создавали мрачный фон для нашей атаки.

16.38. Перископ поднят. Прозвучала команда: