– Ты прав. Теперь тебе никто не поможет. Теперь тебе лучше помолиться во 
искупление души.

– Герр лейтенант, я не буду молиться даже сейчас. Я не верю в Бога. Я верю в 
коммунизм. Мой отец был коммунистом и погиб за веру во время Спартаковской 
революции[3 - Союз Спартака – организация германских левых социал-демократов. В 
1918 году участвовала в организации компартии Германии. (Примеч. ред.)]. Вот 
почему я осуждаю войну. Молиться бесполезно.

Я глядел на него с изумлением. Меня взяла оторопь от таких речей. Мне казалось, 
что кок спятил. Поскольку сделанных Меснером признаний было достаточно, я 
попросил девушку не стенографировать его последнее заявление. Отпечатанная 
стенограмма была отправлена на лайнер. Я не хотел, чтобы существование Меснера 
было более жалким, чем оно есть, но был убеждён, что этот человек на самом деле 
сошёл с ума. После допроса я закрыл окно и задёрнул занавески.

За этим инцидентом последовали дни бурной деятельности. Я завершил свои 
административные дела, а капитан отправил в отпуск команду лодки. Наши 
подводники должны были встретиться снова в Киле. К тому времени «У-612» уже 
уйдёт в прошлое.

Однако перед моим отъездом случилась ещё одна беда. 2 сентября пришло 
сообщение: поздним вечером «У-222» во время учений была протаранена в надводном 
положении другой лодкой. Весь экипаж, за исключением трёх моряков, находившихся 
в момент столкновения на мостике, ушёл вместе с лодкой на дно Данцигской бухты. 
Я узнал о трагическом происшествии около полуночи и помчался на буксире, 
который помог нам спасти «У-612», к тому месту, где затонула подлодка. Там 
поверхность бухты уже ощупывали прожекторами. Оказать немедленную помощь было 
невозможно. «У-222» затонула на глубине 93 метров. Члены её экипажа должны были 
сами позаботиться о себе, если ещё остались живы. Акустики нескольких подлодок 
напряжённо вслушивались, пытаясь определить хотя бы малейшие признаки жизни в 
затонувшей лодке. Все суда на поверхности близ этого места глушили свои 
двигатели, чтобы не нарушать полную тишину. Спасательное судно пыталось 
несколько часов связаться с нашими товарищами в стальной гробнице. Они так и не 
ответили на сигналы.

Я вернулся в Данциг, утвердившись в мысли, что мы избежали гибели в своём 
плавающем гробу благодаря покровительству Всевышнего.

Через четыре дня я последним из экипажа попрощался с экстравагантным Сопотом, 
беспечная жизнь которого создавала иллюзию вечного мира. Сел на поезд и начал 
продолжительное путешествие почти через полконтинента к границе Южной Германии. 
Ранее я получил известие о том, что в конце недели Труди выходит замуж. Я 
замыслил сделать родным сюрприз своим неожиданным появлением.

Днём позже я оказался в раю. За вечнозелёными соснами расстилалось озеро 
Констанца. В его гладкой серебристой поверхности отражались убелённые снегами 
вершины Альп, которые выросли, словно по волшебству, до самого лазурного южного 
неба. Поезд остановился в Убермингене, маленьком средневековом городке, где я 
провёл свои юношеские годы. Было так тихо и спокойно, что я поколебался, прежде 
чем выйти из вагона. Казалось, что своей военной формой я растревожу царящий 
здесь покой. По дороге в город я узнавал сосны и ореховые деревья, которые 
стояли здесь веками. Я любовался старинной архитектурой домов и клумбами цветов.
 Узнавал людей, магазины. Всё оставалось таким же, каким было семь лет назад, 
когда я покидал город.

Моё неожиданное возвращение, да ещё в звании лейтенанта, вызвало настоящий бум. 
Затем внимание родных и гостей сосредоточилось на невесте. Церемония 
бракосочетания проходила на следующий день в маленькой провинциальной церкви. 
Жених был в военной форме. Его служба в канцелярии одной из частей ПВО 
представляла собой небольшой риск. И с ним готовы были мириться отец и Труди. У 
него был хороший шанс пережить войну.

Скоротечная свадьба мало повлияла на образ жизни моей сестры. Через пять дней 
после бракосочетания её супруг вернулся к месту службы. Родители покинули озеро 
Констанца, прихватив с собой Труди. Когда они уезжали, я пообещал им писать 
чаще, но знал (да и они тоже), что писем будет немного.

Я задержался под голубым небом в Альпах ещё два дня. Воздух здесь насыщен 
ароматами астр, роз, сена и южных сосен. Мягкая и тёплая вода так и манила к 
себе. Я прогуливался по берегу озера и, проходя мимо скамейки под старым орехом,
 вспомнил, как сидел на ней перед войной с Марианной и наблюдал полуночный 
фейерверк. Мне казалось, что войны не было и вовсе. И когда я стоял на каменной 
пристани, где когда-то после школы кормил чаек, то на короткое время вновь 
почувствовал себя мальчишкой.




Глава 9