милях к югу от Гренландии. «У-557» отправилась на его перехват.

На следующий день мы неожиданно вышли на другую цель. Я курил на палубе после 
завтрака, когда вахтенный левого борта, указывая рукой прямо по курсу, крикнул:

– Впереди мачты, пеленг 3-5!

Часы показывали 12.50.

Старпом приказал развернуть лодку и вызвал Паульсена. Когда «У-557» 
развернулась, цель повернулась к нам кормой. Её мачты выглядели издали как 
острые зубы. Паульсен поспешил на мостик, где убедился в том, что цель, следуя 
курсом на запад, собирается исчезнуть за горизонтом. Капитан сердито выругался 
и крикнул в рубочный люк:

– Право руля, оба двигателя на полные обороты, полный вперёд!

Это был сигнал к началу охоты. Наша лодка рассекала неспокойную поверхность 
моря, оставляя за собой пенистый след. Через 15 минут мы обнаружили, что 
впереди движется большой транспорт. Керн отсылал в рубочный люк нескончаемый 
поток информации, давая возможность Визнеру предвосхищать курс и скорость цели. 
Постоянное определение пеленгов выявило наше незначительное преимущество в 
скорости по сравнению с преследуемым судном. Паульсен держал лодку позади линии 
горизонта, чтобы остаться незамеченным и опередить цель для торпедной атаки на 
неё в погруженном положении. Внезапно судно резко изменило курс. Три его мачты 
совместились в одну, скрывшуюся за горизонтом. В течение 20 минут мы сближались 
и удалялись от судна. Оно вновь показалось на отчётливой синей линии горизонта 
с южной стороны, затем развернулось, обнажив свои мачты и дымовую трубу.

Вскоре после этого, в 14.15, Визнер взобрался на мостик и показал капитану 
навигационную карту:

– Герр капитан, цель идёт зигзагом средним курсом 260 градусов, скорость 14 
узлов.

Паульсен остался доволен. Вместе с Визнером они обговорили план торпедной атаки 
и определили курс пересечения с направлением движения транспорта. Мы 
передохнули за чашкой кофе, пока обречённое судно спешило на встречу со своей 
гибелью.

В 16.10 командир изменил курс лодки, чтобы выйти на угол атаки. «У-557» 
мгновенно сбавила скорость и повернулась на восток в направлении транспорта, 
двигавшегося зигзагами. Мы шли своим курсом под ярко-голубым небом, внимательно 
отслеживая обстановку. Сначала увидели клубок дыма, а потом опознали и верхушки 
мачт судна.

– Тревога!

Погружение шло как по маслу.

Акустик докладывал:

– Шум гребного винта в О-О, быстро нарастает. Паульсен, раскачиваясь у 
перископа, скомандовал:

– Приготовить торпедные аппараты три и четыре для веерного залпа. – Он окинул 
взглядом лодку и добавил: – Больше никаких докладов. Я знаю о цели всё, что 
надо. Лево руля 10 градусов, вот так, пеленг семь. Внимание, счётчик: скорость 
цели 16 узлов, угол перекладки руля влево 250 градусов, глубина погружения 8 
метров.

На основе этих данных счётчик вычислял точный гироскопический угол для каждой 
из торпед в аппаратах. Мотор перископа жужжал непрерывно. Паульсен выбирал 
позицию для атаки. Обеспечив устойчивый ход лодки, он сбавил скорость и затем 
дал завершающее указание:

– Дайте поправку на дистанцию 800 метров, угол перекладки руля влево 30 
градусов, аппараты три и четыре, товсь!

Два лёгких толчка свидетельствовали о том, что обе торпеды выскочили из 
аппаратов. Из носового отсека донеслось шипение, сопровождающее увеличение 
давления воздуха. Сжатый воздух, который, разжав держатели, выпустил торпеды из 
аппаратов, был стравлен внутрь лодки, а не в воду. Это было сделано для того, 
чтобы избежать появления на поверхности моря воздушных пузырьков, 
обнаруживающих ход лодки в погруженном положении. Так часто случалось во время 
Первой мировой войны. Между тем торпеды новой конструкции приводились в 
движение аккумуляторными батареями. Они следовали установленным курсом в 
направлении атакуемого корабля без светящегося следа, в отличие от торпед 
старых конструкций, более быстрых, но работавших на сжатом воздухе. Они 
сохранялись для ночных атак. Две стальные рыбины и британское судно упорно