приёмов спасения от охотников. Окружавшие Великобританию моря превратились в 
своеобразный бассейн, в котором англичане упражнялись в искусстве уничтожения 
наших беспомощных подлодок. И если сотням самолётов, сторожевиков и охотников 
не удавалось топить все наши подлодки, то их работу довершали минные поля, 
протянувшиеся на несколько сот миль.

Такова была обстановка, когда «У-953» приблизилась к передней линии обороны 
противника. Подводники, несмотря на ослабленные барабанные перепонки и плохое 
зрение, не пали духом и не утратили чувства юмора. Когда мучения от движения 
лодки на глубине «шнеркеля» закончились и «У-953» пошла нормальным ходом, 
команда расслабилась и настроилась на оптимистический лад. Одни писали письма, 
которые, как всем было известно, никогда не будут отправлены по почте и никогда 
не дойдут до адресата. Другие читали или сочиняли стихи. Случайно я обнаружил в 
стопке перепечатанных коммюнике командования вермахта образцы литературного 
творчества подводников. Их искренность компенсировала недостаток изящества 
стиля. «Элегия о „шнеркеле“, которую написал моторист Хагеман, в шутливой форме 
передавала ужасные испытания, которые мы переживали каждую ночь:

		С тех пор как мы покинули Берген,
		На нас, несчастных, обрушилось много бед.
		Со страхом, дрожью и плачем
		Мы тащимся часто к «шнеркелю».

		Когда от вакуума лопаются наши перепонки,
		Мы падаем на палубу в муках и слезах,
		Глаза наши выкатываются из орбит.
		Чтобы видеть, приходится их брать в руки.

Чтобы ослабить боль и выпрямиться, Мы уравновешиваем давление, зажимая носы. 
Каждый бранится – и это никогда не кончится: «Поведение поплавка „шнеркеля“ 
необъяснимо». Но мы попали под его власть совсем недавно. И обречены страдать 
от него каждую ночь. Теперь остаток жизни мы будем зависеть От перепонок и глаз 
наших верных жён.

Механик Мюллер, добродушный парень, обратился в своём творчестве к более 
весёлой теме:

		Моряк часто носит татуировку
		Как украшение, а не знак табу.
		Исповедь в каждом из его грехов
		Наколота на его многострадальной коже.
		Среди якорей, канатов и пилы-рыбы,
		Среди черепах, бабочек и морских звёзд
		Царствует прекрасная, как жемчужина,
		Его нагая возлюбленная.
		Он носит её крепко, бережно и нежно
		На своей левой волосатой руке.
		На правой – выколота пара переплетённых рук
		И надпись: «Роза, я твой со всеми твоими деньгами».
		Выколоты имена других дам сердца
		И даже дни их рождения.
		Да, обманутый моряк никогда не потеряет лицо,
		Его ветреную кралю легко стереть.
		Выколи крест на её имели, и получишь другую татуировку:
		Вместо Розы будет Сузи из Тимбукту.

После недели осторожных манёвров с целью обойти кордоны охотников мы получили 
оперативный приказ. Он поступил 23 февраля в 01.00, когда «У-953» преодолевала 
морские волны, взъерошенные штормовым ветром с запада. Главмех отчаянно пытался 
удержать лодку на глубине «шнеркеля», но она поднималась и опускалась, как на 
качелях, вынуждая подводников цепляться за трубопроводы и вентили. При этом они 
не прекращали выполнять свои обязанности. В отчаянии я снова брал на себя 
функции механика и выговаривал ему:

– Главмех, сколько мне учить тебя контролировать лодку и держать её на ровном 
киле?

– Шторм усиливается, – отвечал он, – поэтому я и не могу удержать лодку.

– Зельде, не вешай мне лапшу на уши. Видишь, лодка идёт устойчиво. Просто держи 
её на глубине 13 метров.

Через несколько минут после того, как Зельде заступил на своё место, лодка 
снова потеряла устойчивость. Подводники судорожно хватали открытыми ртами 
воздух и скользили по палубным плитам, как по льду. В отчаянии они пучили глаза 
и молча молили меня избавить их от этой бессмысленной пытки. Затем подлодка 
резко дёрнулась и обнажила над поверхностью свою надстройку, ставшую удобной 
целью.

Стервятники тотчас обнаружили нас.