британской статистике, в январе было потоплено тринадцать судов водоизмещением 
в 90 000 тонн, в феврале – восемнадцать водоизмещением в 93 000 тонн, в марте 
эти цифры составили двадцать три и 143 000, в апреле – девять и 62 000, и 
только четыре судна водоизмещением в 24 000 тонн было потоплено в мае. Итого 67 
судов водоизмещением в 414 000 тонн во всех районах действия лодок от мыса 
Нордкап до Индийского океана, от Бискайского залива до Карибского моря. К этому 
можно добавить пару эсминцев. В среднем тринадцать судов в месяц и 80 000 тонн. 
Это означало, что противник терял по одному судну через день и легко выигрывал 
гонку между строительством новых судов и потерями транспортов на море, в то 
время как потери лодок, хотя и меньшие, чем осенью 1943 года, оставались 
по-прежнему весьма большими.




ГЛАВА 5

ВЫСАДКА

(июнь – август 1944 г.)


Уже долгое время Сталин подталкивал своих западных союзников к открытию второго 
фронта – не в Африке, на Сицилии или в континентальной Италии, но именно в 
Западной Европе. Но пока сила западных союзников не позволяла им 
соответствовать этому требованию, потому что подводные лодки наносили тяжелый 
урон их судоходству. К концу мая 1943 года, по подсчетам экспертов германского 
адмиралтейства, противник потерял судов общим водоизмещением в 30 миллионов 
тонн – причем главным образом от подводных лодок. По их оценкам, пятнадцать с 
половиной миллионов этого тоннажа были возмещены спуском новых судов, а 
четырнадцать с половиной миллионов потерянных тонн Союзникам еще нужно было 
компенсировать.

С тех пор, однако, активность германских надводных кораблей резко упала, весьма 
ограниченными стали и успехи люфтваффе в борьбе против транспортов противника, 
и из-за того, что их воздействие на самолеты и корабли эскортов упало, 
подводные лодки вынуждены были перейти в оборону. В то же самое время 
увеличился поток судов класса «Либерти» и «Виктория» и десантных кораблей из 
Соединенных Штатов. Потери противника снизились до такой степени, что крупная 
высадка в Европе становилась возможной, и с февраля 1944 года из сообщений всех 
источников становилось предельно ясно, что противник готовит высадку на западе 
Европы.

Гросс-адмирал не сомневался в серьезности ситуации. Во время своей поездки на 
берег Бискайского залива – поездка в этот район оказалась последней – он 
откровенно говорил подводникам:

– Если нам не удастся сбросить противника обратно в море и ему удастся 
достигнуть Рура, то мы проиграем войну. Каждая часть и каждый из вас должны 
понимать, что лишь максимальная решимость даст нам возможность победить в этой 
решающей фазе войны. Мы знаем, что враг предельно полон решимости раздавить 
немецкий народ. Нам нечего ждать милосердия. Европейскую крепость нужно 
защищать до конца».

В начале того рокового июня 22 лодки из состава «Средней группы» находились в 
Бергене, Ставангере и Кристиансунне в ожидании вражеской высадки. Ни одна из 
них не была оборудована шнорхелем. «Группа Ландвирт», насчитывавшая теперь 36 
лодок, была разбросана по Бискайским базам – пятнадцать в Бресте, из которых 
только семь имели шнорхель, а другие двадцать две – в Лорьяне, Сен-Назере и 
Ла-Палисе. Лодки держали в шестичасовой готовности, с полным боекомплектом, 
заправленные, с полным провиантом, отпуска и увольнения были отменены. Каждый 
понимал, какие события надвигаются.

Бомбардировщики противника утюжили землю Франции, готовя широкую дорогу до 
Парижа для будущих побед. Железнодорожные станции, мосты, сортировочные узлы, 
перекрестки, посадочные площадки – по всей системе коммуникаций Северной 
Франции прошел разрушительный смерч.

Гитлер уже давно запретил гросс-адмиралу летать во Францию с инспекциями. 
Бывало, штабные машины с высшими офицерами покрывали на высокой скорости сотни 
километров на аэродромы, где ожидалось приземление самолета гросс-адмирала. 
Теперь это осталось в прошлом. Офицеры на немецких базах во Франции уже больше 
не ездили на охоту за оленями, зайцами, фазанами или голубями. В оккупированной 
Франции их жизнь уже не была в безопасности. Нойманна, адъютанта одного 
высокого чина, среди бела дня захватили вооруженные автоматами люди. У него 
отобрали оружие и отпустили, так что он мог радоваться, что остался живым. Маки 
стали вездесущи и уверены в своих силах. Ни один немец уже не смел показаться в 
лесу между Лорьяном и Ванном, а также во многих других частях Франции. 
Германские гарнизоны были уже не столь сильны, чтобы сдерживать партизан, 
которым каждую ночь сбрасывали оружие самолеты противника.