потянулись весьма напряженные недели штабных совещаний, внесения изменений в 
планы и оперативных учений по отработке действий в ходе предстоящих операций, 
которые проводились как на земле, так и в воздухе. Так продолжалось с февраля 
по начало мая. По окончании этого периода я полностью вошел в курс всех дел. 
Хотя это требовало немалых финансовых средств, было решено укомплектовать 4-е 
бомбардировочное авиакрыло машинами «Хе-111», а 30-е бомбардировочное авиакрыло 
– «Ю-88». Штабы и боевые части отрабатывали свои действия на первом этапе 
операции. Нам удалось добиться полного взаимодействия сухопутных войск и ВВС. 8 
мая 1940 года я присутствовал на заключительном совещании воздушно-десантной 
группы, в котором участвовали командиры всех отдельных частей и подразделений и 
на котором были получены ответы на последние нерешенные вопросы. На мой взгляд, 
предложенная схема организации связи была слишком сложной, тем более что 
Штудент явно не хотел давать 22-й пехотной дивизии полную свободу действий. 
Проведение операции осложняло еще и то обстоятельство, что в нее вмешивались 
Гитлер и Геринг (например, идея использования так называемых «кумулятивных мин»,
 разрушивших бронированные башни форта Эбен-Эмаэль, принадлежала Гитлеру). С 
другой стороны, их вмешательство обеспечило Штуденту в некотором роде 
привилегированную позицию, за которую он ухватился обеими руками. Когда 
начались боевые действия, уже в самые первые часы стало очевидно, что 
командованию ВВС, являвшемуся единственным стабильным руководящим звеном в 
осуществлении воздушной части операции, придется куда активнее участвовать в 
корректировке тактики, чем предполагалось поначалу.

Как я уже говорил, Штудент хотел сам руководить операцией, находясь на переднем 
крае. Было бы лучше, однако, если бы на начальной стадии операции он отдавал 
приказы, находясь в тылу, и взял на себя управление войсками непосредственно на 
поле боя лишь тогда, когда появилась бы возможность беспрепятственно руководить 
действиями двух дивизий, входящих в состав десанта, из штаба, дислоцированного 
на передовых позициях. Разумеется, 7-й дивизии ВВС потребовался бы собственный 
оперативный штаб, но этот вопрос можно было бы решить. Имелись и другие моменты,
 которые меня беспокоили. Несмотря на все свои преимущества, «Ю-52» при 
использовании его в качестве военно-транспортного самолета имел целый ряд 
серьезных недостатков. У него не было противопулевой защиты топливного бака. К 
тому же, поскольку использование его для выброски десанта было своего рода 
импровизацией; у него было слишком слабое вооружение и недостаточный радиус 
действия. Время перелета до точки десантирования составляло несколько часов, а 
выброска десанта должна была произойти точно в назначенное время, минута в 
минуту. На маршруте протяженностью в многие сотни километров транспорты должны 
были сопровождать наши истребители. С помощью «Ме-109», способных находиться в 
воздухе лишь в течение короткого периода времени, эту задачу решить было 
практически невозможно. Тем не менее, Остеркамп и его первоклассные летчики 
сумели это сделать.

Синхронизировать по времени бомбардировку датских аэродромов и выброску десанта 
на бумаге было куда легче, чем на деле. Вдобавок ко всему, вечером 9 мая был 
получен приказ от явно нервничавшего главнокомандующего люфтваффе. В нем 
говорилось, что двум эскадрильям тяжелых бомбардировщиков надлежало действовать 
за пределами побережья Дании на случай внезапного появления боевых кораблей 
противника. Приказ поступил в штаб в мое отсутствие, и мой начальник 
оперативного отдела не мог отменить его, несмотря на все свои опасения по 
поводу того, что его выполнение может помешать своевременной высадке десанта.


Первая фаза операции на Западе

Начальная стадия операции прошла в соответствии с планом. Я вздохнул с 
облегчением, когда были получены первые благоприятные доклады о захвате мостов 
через канал Альберта и форта Эбен-Эмаэль, о точных высадках десанта на мосту 
через реку Маас в Мордийке и на аэродромах Роттердама и об одновременном 
овладении этими объектами.

Неясные донесения о высадке десанта с «Юнкерсов-52» на побережье к югу от Гааги,
 устный доклад командира крыла военно-транспортных самолетов о десантировании 
на шоссе между Роттердамом и Гаагой, сопровождавшемся атаками противника на 
земле и в воздухе, сообщения о завязавшихся вокруг аэродромов Роттердама боях и 
потерях среди авиатранспортов, получаемые по мере того, как десантная операция 
развивалась, – все это создавало неразбериху и совершенно не устраивало ни меня,
 ни главнокомандующего люфтваффе. Разведывательный полет, предпринятый 
начальником оперативного отдела моего штаба, в конце концов дал нам возможность 
успокоиться по поводу ситуации в Роттердаме. Информация от частей 
воздушно-десантной группы поступала с большим опозданием. Сообщения по 
радиосвязи начинали приходить одно за другим лишь тогда, когда в них 
содержались просьбы об оказании поддержки, но в них ничего не говорилось о том, 
в каком положении находится 22-я пехотная дивизия.

Вскоре воздушная разведка установила, что операция по захвату гаагского 
аэродрома сорвалась. Утром 13 мая Штудент то и дело просил поддержки 
бомбардировщиков для того, чтобы сломить сопротивление в опорных пунктах 
обороны противника в Роттердаме и в местах наиболее жесткого противостояния – 
на мостах, где противнику удалось сковать действия парашютистов. В 14.00