нских войск 
удалось создать крупный плацдарм западнее Диллингена, с которого они 24 апреля 
отошли обратно за Дунай, получив возможность возобновить оборонительные 
действия в районе, простиравшемся от западных окраин Диллингена до самого Ульма.
 Но внезапный бросок противника к Диллингену и одновременный выход двух или 
трех американских дивизий к Ульму и за него решили судьбу доблестных солдат, 
входивших в состав упомянутых группировок.

Однако успехи русских, сумевших 20 апреля форсировать Одер на большом участке 
фронта, затмили все вышеизложенные события. Реакцией на сложившуюся в 
результате ситуацию было создание 24 апреля оперативного штаба Верховного 
командования вермахта для Южной Германии под руководством генерала Винтера. 
Соответственно, я как командующим Южным фронтом имел право привлекать 
сотрудников этого штаба к планированию дальнейших действий.

Противник действовал в той же манере, что и в предыдущие недели. Даже при том, 
что в последнюю декаду апреля американские бронетанковые дивизии отбросили 
осторожность и провели глубокие рейды в Богемский лес, вдоль Дуная и в 
направлении озера Констанс, командование противника постаралось перебросить 
дивизии второго эшелона вперед, чтобы не допустить слишком большого разрыва 
между первым и вторым эшелонами и избежать локальных встречных ударов. И надо 
сказать, что эти усилия дали определенный результат. Как и в Африке, а также в 
Италии, французские дивизии продемонстрировали свое умение вести боевые 
действия в горах. Германское командование было уже не в состоянии оказать им 
достойное сопротивление.

Учитывая явную слабость германских войск, их недостаточную обученность, 
оснащенность и мобильность, можно сказать, что противник, развернув 
преследование наших частей и немедленно проникнув в разрыв между 7-й и 1-й 
армиями, возможно, одержал бы победу раньше. Идея бросить в прорыв американскую 
10-ю бронетанковую дивизию представляла собой весьма тонкий тактический ход. 
Если бы ее удалось реализовать, это могло бы иметь катастрофические последствия 
для 1-й армии. В броске американской 12-й бронетанковой дивизии на Диллинген 
чувствовался настоящий боевой порыв, который – к моему удивлению – угас после 
того, как противник оставил позади Дунай.


Бои за города

2 апреля Гитлер отдал приказ об обороне всех городов. Вне всякого сомнения, 
фюрер в глубине души верил, что каждый немец согласится с его взглядами на этот 
счет и скорее предпочтет пожертвовать жизнью, нежели станет ожидать решения 
своей судьбы. При том что это само по себе было иллюзией, упомянутый приказ в 
любом случае был сомнительным в военном смысле и по крайней мере частично 
невыполнимым. Главная проблема с военной точки зрения состояла в том, чтобы 
затупить острие удара противника и таким образом задержать его наступление. Для 
этого нужны были регулярные войска – ополченцам эта задача была не под силу. 
Для обороны любого города необходимы большой тактический опыт, выучка и боевая 
дисциплина, а также удобная местность, не позволяющая противнику зайти во фланг.
 Такая местность существовала в предместьях лишь небольшого количества городов, 
и уже по одной только этой причине приказ фюрера нуждался в умелой 
интерпретации. Именно исходя из вышеизложенных принципов, мы действовали в ходе 
всей Западной кампании – в соответствии с моими приказами мы сражались не в 
городах, а за городами, причем выбирали место для ведения боевых действий, 
исходя из характера местности, имеющихся сил и средств и состояния войск. 
Оборона Людвигсгафена, Касселя, Айзенаха, Швайнфур-та, Нюрнберга и Мюнхена 
говорит сама за себя.

На бои за Вюрцбург повлиял упомянутый приказ фюрера, полученный непосредственно 
перед их началом. Неоправданный с военной точки зрения, он был инспирирован 
гауляйтером.

Оборона Швайнфурта, за которой я наблюдал весьма пристально, осуществлялась 
вдали от города. Наш оборонительный заслон имел круговую форму, что стало 
возможным благодаря наличию у нас большого числа зенитных батарей. Когда кольцо 
обороны было прорвано, наши боевые действия, равно как и работу городских 
шарикоподшипниковых заводов, пришлось автоматически прекратить.

Если бы приказы были выполнены, битва за Нюрнберг также происходила бы за 
пределами города и в его предместьях. Но, поскольку Нюрнберг был городом, где 
проводились священные «партийные фестивали», гау-ляйтер не подчинился моим 
приказам, продолжил бой, когда его пора было прекратить, и в результате сам 
погиб. Фактически Нюрнберг сковал больше сил противника, чем можно было ожидать 
и чем это было необходимо. Я сам был в Нюрнберге 16 апреля, направляясь в штабы 
1-й армии и группы армий О. Как раз во время моего пребывания там по Нюрнбергу 
был нанесен бомбовый удар, и я своими глазами видел, какой ущерб был причинен 
городу. Такой же ущерб могли вызвать уличные бои, трагические и совершенно 
ненужные.

Я дважды категорически запрещал оборону Мюнхена, «столицы нацистского движения»,
 хотя местный гауляй-тер всячески пытался мне ее навязать.

Даже если тактическая ситуация требовала упорной обороны того или иного города, 
эта оборона никогда не доходила до крайностей в духе упомянутого приказа 
Гитлера. Я не знаю ни одного такого случая.


Подрыв мостов

Ремаген, Ханау и Ашаффенбург были убедительными примерами того,